Ребекка Уинтерз - Перст судьбы
Но прежде, чем произнести слова, которые разрушат романтику их свидания, она решила еще какое-то время играть роль жены, встречающей любимого мужа после работы.
Лучшего мужа, чем этот, было трудно себе представить. Он снял пиджак и галстук, расстегнул верхние пуговицы рубашки и закатал рукава. Потом стал медленно приближаться к ней, оглядывая ее: сначала ноги, потом обвязанные полотенцем бедра, потом разрумянившееся лицо, — и все это время в глазах его прыгали чертики.
— Ты не представляешь, какую сексуальность тебе придает домашний вид, — сказал он. По мере его приближения ее сердце билось все сильнее. Уткнувшись в ее шею, он бормотал: — Так хочется снять с тебя все и ощутить тело, которое ты от меня прячешь. — В один миг его руки проникли под полотенце, и он ухитрился погладить ей и бедра и живот одним страстным, возбуждающим движением. Она вся загорелась.
Потом, словно упав с высоты, вернулась к реальности. Не исключено, что когда-то Люк делал то же самое, говорил те же слова женщине по имени Эрин. И так же страстно ее целовал. В тот раз, когда она спрашивала его о прежних увлечениях, он сказал, что ни одного серьезного не было. Но может, он просто сам не считал эти романы «серьезными»?
«До чего же я наивна! — думала Андреа. — Я считала, что у него те же ценности, что и у меня. И все это время я надеялась на чудо. Но может, чудеса, отпущенные мне судьбой, уже кончились? И то, что я потеряю Люка, будет еще одним, самым жестоким испытанием?»
— Люк, послушай. — Она оторвалась от него и отступила, пытаясь справиться с болью в сердце. — Боюсь, что наш ужин придется отменить. Тебе звонил некто по имени Чак, у него срочное дело.
При этих словах Люк, только что радостный и возбужденный, помрачнел как туча и выругался вполголоса.
— Что он сказал? Ты так изменилась после этого звонка. Что случилось?
— Он сказал, что едет сюда. Должен быть с минуты на минуту.
— Но это не все. Что заставило тебя так упасть духом?
Ну вот, выдала себя. Если я скажу ему про Эрин, Люк подумает, что я до неприличия ревнива. А это как раз тот женский недостаток, который необходимо скрыть.
— Ничего особенного он не сказал, просто ему нужно срочно тебя видеть.
— Не верю.
— Ты поверил бы, если бы услышал его взволнованный голос. Он добавил, что дело это нельзя откладывать до утра. Может, ты отвезешь меня домой? И спокойно будешь с ним разговаривать.
В глазах Люка полыхал огонь.
— Кого ты хочешь этим обмануть? Мы оба знаем, что ты боишься оставаться со мной наедине. Звонок Чака — это для тебя предлог улизнуть до того, как что-то началось!
Когда позвонили в дверь, у Люка был вид единственного человека, оставшегося в живых после землетрясения. Но он взял себя в руки.
— Ты никуда не поедешь, — сказал Люк угрожающе. Все еще сжимая в руках полотенце, сорванное с ее бедер, он выскочил в переднюю.
Андреа осталась, дрожа от возбуждения. Эта несчастная ревность — даже невысказанная — разбудила зверя в Люке Гастингсе.
ГЛАВА ДЕВЯТАЯ
Пока Андреа убирала продукты назад в холодильник и в кухонные шкафчики, Лукас влетел в кухню и бросил полотенце на стол. Подняв на него глаза, она прочла в его взгляде нечто, никогда прежде не виданное. Он больше не злился, но мысли его было так же трудно расшифровать, как письмена на египетских дощечках.
— Ты была права, Андреа, — тихо сказал он. — У Чака есть новость, жизненно важная для меня; пожалуй, мы будем с ним совещаться до самого утра. Я отвезу тебя к церкви, где ты оставила свою машину.
Других разъяснений она не получила; Лукас терпеливо ждал, пока она надевала туфли, пальто, потом вывел ее к машине через черный ход. Всю дорогу они молчали. Лукас размышлял о чем-то, был далек и недосягаем. Когда Андреа вышла из машины и пересела в свою, сердце ее готово было разорваться на куски. Он ехал следом в своем «БМВ».
Из каких-то соображений он не познакомил ее с поздним гостем. Анализируя свои отношения с Люком, Андреа пришла к выводу, что он намеренно скрывает от нее содержание своей жизни. Кстати, ни разу не признался ей в любви. Значит, она себя обманывала, надеясь, что когда-нибудь займет в его душе важное место и станет его женой.
Доехав до ее квартиры, Лукас тоже вышел из машины и поднялся на крыльцо. Ключи нее были наготове, Андреа открыла дверь в долгом молчании, которое уже становилось мучительным. Единственным ее желанием стало как можно скорее остаться одной...
— Спокойной ночи, — пробормотала она, входя в квартиру и радуясь, что она на первом этаже. Но, к ее ужасу, Лукас протиснулся в дверь вместе с ней, неожиданно схватил ее за талию и поднял, прижимая к себе, так что ноги ее повисли на полметра от пола. Глядя на него сверху вниз, Андреа поражалась его физической силе.
Придя в себя от неожиданности, она смогла опереться о его руки.
— Люк! Что ты делаешь? Отпусти меня на пол. Тебя ждет Чак, и...
— Чак сказал, что по ошибке назвал тебя Эрин. Это правда? — (Андреа покраснела.) — Правда? — Он слегка тряхнул ее, и одна туфля свалилась с ноги.
— Назвал — не назвал, какая разница? Отпусти меня.
Его лицо, насколько она могла рассмотреть, было неумолимо.
— Будешь висеть, пока не ответишь.
— Ну хорошо, назвал. Да, он сказал «Эрин».
— И ты по привычке сделала свои выводы, на сей раз негативные. Теперь твоя очередь спрашивать. Давай.
— Я не настолько любопытна.
— Не притворяйся.
— Люк! Опусти меня на пол. — Она начала сердиться.
— Ни за что.
Сердце ее забилось, как испуганный птенец.
— Я решила, что с этой женщиной ты встречался до тюрьмы.
Глаза его сверкнули.
— Правильно. Что еще ты хочешь знать?
Андреа извивалась, пытаясь освободиться, но тщетно.
— Судя по тону, которым говорил Чак, ты с ней был в... близких отношениях.
— Это твое больное воображение. Эрин — жена погибшего летчика, это она явилась на последнее заседание суда. С тех пор как я вышел из тюрьмы, она мне звонит и пытается встретиться. Поскольку она так этого жаждет, Чак сделал вывод, что я этим пользуюсь. Но он ни черта не понял. Ты мне веришь?
— Только Господь Бог и ты сам знаете истину, — ответила Андреа, но сердце ее начало оттаивать.
— Как могло случиться, что ты, верившая мне во всем до сих пор, не смогла преодолеть ревности и поверить сейчас?
— Ревности? — этим словом она чуть не поперхнулась.
— Я угадал?
— Но я ничего не говорила про ревность.
— Меня устраивает наша поза: я могу тебя продержать так всю ночь, любуясь тобой.
— Ну ладно, что же ты хочешь услышать?
