Виктория Паркер - Заменить тобой весь мир
Она хотела, чтобы Лукас заключил ее в объятия, но он лишь развернулся и ушел. Он рассказал ей всю правду, но даже это не смогло пошатнуть ее доверие. А он думал лишь о долге. И если Генри действительно хочет выдать ее за того недомерка Коронэ, которого при каждом удобном и неудобном случае сует ей под нос, то она до конца жизни будет связана долгом по рукам и ногам. Но разве недостаточно той цены, что она и так заплатила, в столь юном возрасте лишившись родных и оказавшись в чужой стране?
Странно, раньше Лукас никогда не считал счастье чем-то обязательным или хотя бы важным, но, когда речь зашла о счастье Клаудии, все разом изменилось.
А стоило ему только поймать на себе взгляд Клаудии, как на душе у него сразу потеплело.
– Доброе утро, ваше королевское высочество. – Он слегка кивнул. – Отлично выглядите.
– Спасибо, Лукас, ты и сам неплохо смотришься.
Клаудиа улыбнулась, но тут рядом с ними объявился Коронэ.
– Этот танец мой! – прорычал Лукас и развернулся к нему спиной. – Прошу нас простить.
Обняв Клаудию за талию, он разом почувствовал, как она напряглась, и внутренне похолодел. Что ж, он хотел, чтобы между ними остались лишь чисто деловые отношения, вот он их и получил.
– У меня есть идея получше. – Проведя Клаудию сквозь танцующие пары, он уверенно направил ее к двойным дверям, что вели на террасу под звездным небом.
– Что-то мне эта идея такой хорошей не кажется, – возразила она, мгновенно высвобождаясь из его хватки.
Стоило ей отстраниться, как внутри у него разом все заледенело, но он лишь закрыл за собой дверь, отрезая шум и музыку зала.
– Клаудиа… – начал он, сам толком не зная, что собирается сказать.
– Спасибо за подарок.
– Всегда пожалуйста. – Не признаваться же, что послал перчатки лишь для того, чтобы хоть какая-то его частичка всегда могла сжимать тонкие запястья. – Но похоже, не так уж они тебе и нужны. – И это даже хорошо. Ну а боль в груди не имеет никакого значения.
– Точно. Я уже и забыла, каким скользким бывает атлас.
Лукас сглотнул.
И почему он чувствует себя так, словно вот-вот потеряет нечто невероятно важное?
– Такие скользкие… Три разбитых бокала, и я решила, что лучше все-таки их снять. – Клаудиа вздернула подбородок. – А потом вдруг поняла кое-что еще. Это ты дал мне деньги. Финансирование. Родители никогда не сделали бы такое предложение. До меня только сейчас дошло, каких трудов тебе стоило притащить меня сюда.
Лукас нарочито небрежно пожал плечами:
– Я ни о чем не жалею. – Да и как иначе, если по-другому он никогда бы не узнал, что такое небеса? – Просто не забывай меня, – добавил он неожиданно для самого себя.
– Я тебя никогда не забуду. И я так тобой горжусь, горжусь тем, кем ты стал. А теперь мне пора возвращаться в зал. Спасибо тебе за все.
Спасибо? За что? За секс? Неужели она хотела позвать его в Лондон лишь для того, чтобы еще раз им заняться? Лукас четко понимал, что ведет себя нерационально, но, Madre de Dios, спасибо! Словно она может спокойно уйти и уже завтра забыть о его существовании.
Резко подавшись вперед, он схватил ее за голову, развернул к себе и накрыл ее губы своими. Сперва она лишь напряглась, и он едва не отстранился, но совсем скоро почувствовал, как она расслабилась в его руках и сама начала его целовать, прижимаясь к нему всем телом. Сгорая от желания, Лукас сжимал в руках дрожащую женщину, как вдруг…
Вспышка в небе. А за ней еще одна. Хлопок. Дверь? Салют?
Чувствуя на губах дыхание Клаудии, Лукас наконец-то сумел отстраниться, только сейчас понимая, что натворил. Он окончательно разрушил ее репутацию!
А небо озаряли все новые вспышки. В том числе и фотоаппаратов. Dios, она же ненавидит фотографироваться!
Сжав кулаки, он смотрел на храбро расправившую плечи Клаудию. Как же она все-таки прекрасна… И после всего, через что ей пришлось пройти, он теперь просто не может ее оставить.
Бог ты мой.
И зачем она только ответила на его поцелуй? Она же собиралась держаться от него подальше. Она разом вспомнила слова матери. Она должна думать о своей репутации. И о его работе.
– Скажи, что все это мне снится, – выдохнула она с мольбой в голосе.
– Последствия. Нам пришла пора с ними встретиться.
– Лукас, мне так жаль.
Он ведь с самого начала звал ее себялюбивой эгоисткой… Она всю жизнь ненавидела свое отражение, но даже не задумывалась о личности. Подумала ли она хоть раз, как все это может отразиться на Лукасе? Ни разу. Она просто отчаянно его хотела, а о последствиях и не думала.
– Клаудиа. – Он пристально вглядывался ей прямо в глаза. – Скажи, чего ты сейчас хочешь?
Она хочет все исправить. А что будет, если благородный Лукас сделает предложение по всей форме? А отец укажет ему на дверь и лишит чести и достоинства?
Нет, этому не бывать.
Она все исправит, проследит, чтобы он сохранил работу и привычную жизнь. Ту жизнь, что превратила его в человека, которым она по праву гордится. И она знает, как это сделать.
– Обещаю, я буду за тебя бороться, – продолжал он, – просто скажи, чего ты хочешь?
– Я хочу свободы и вернуться домой. Это единственное, что мне нужно от жизни. – Точнее, так было, пока она не встретила Лукаса.
– Хорошо, будет так, как ты скажешь.
В последний раз вдохнув крепкий мужской аромат, она отстранилась и едва ли не сразу же встретилась с осуждающим взглядом отца.
– Я могу с тобой поговорить?
Стоит ему только ее выслушать, и он разом просияет.
– У меня в кабинете. Через двадцать минут.
Нетерпеливо расхаживая по дворцовой гостиной, Клаудиа ждала, когда же закончатся самые длинные двадцать минут в ее жизни. К счастью, на террасе их видели совсем немногие, но она до сих пор не могла забыть лицо Лукаса, когда прощались.
В стотысячный раз взглянув на часы, она поняла, что ее время наконец-то пришло. Она решительно распахнула дверь отцовского кабинета.
– Клаудиа.
– Отец. – Замерев перед массивным столом, она гордо вздернула подбородок. – У меня есть предложение.
– Слушаю.
Глубоко вдохнув, она натянула привычную маску, в которой еще ни разу так остро не нуждалась.
– Мне жаль, что сегодня я причинила тебе столько неудобств. Во всем виновата лишь я, и я готова исправить причиненный вред.
– Если ты не собираешься добровольно поселиться во дворце, не желаю ничего слушать.
Что ж, Лукас был прав. Она не может изменить своей истинной сущности.
– Хорошо, отец, я останусь во дворце.
Густые брови удивленно взмыли вверх.
– И откажешься от работы?
К горлу подступил липкий комок. Годы исследований, все те дети, которым она обещала помочь… Бэйли…
