Кэрол Маринелли - Бросить вызов своему счастью
Алина встала, услышав свое имя, и прошла в кабинет врача.
– Я беременна.
Она протянула ему результаты анализов.
– Да, это так! – Доктор заколебался и посмотрел на свою вялую и довольно бледную пациентку. – Поздравления уместны?
– Пожалуй, да. Просто сейчас это немного тяжело. Я принимала таблетки, но… – Алина пожала плечами.
Врач продолжал прощупывать почву:
– Отец ребенка…
– Вернулся к бывшей жене.
Ох, грустная история, и наверняка ему знакомая.
– Он готов взять на себя ответственность? – (Алина устало покачала головой.) – Вы сказали ему?
– Он уехал навсегда. Он прилетал в Австралию всего на пару недель.
Конечно, когда-нибудь она должна будет рассказать ребенку, кто его отец, но будущее кажется невероятно далеким, если хватает проблем в настоящем.
Но кое-что хорошее все-таки оставалось в ее жизни, хотя разбитое сердце Алины было искалечено настолько, что она ощущала каждый его болезненный удар. К тому же ее мучила бессонница.
Зато с ней были ее картины.
Алина не стала жить с Кэти и сняла пусть маленькую, но свою квартиру. Какое это было счастье! Она получила возможность развесить и расставить свои работы, ее вещи никто не трогал, а во время работы никто не шумел и не устраивал праздники.
День за днем, ночь за ночью она рисовала. Букеты сирени со вкусом поцелуев Демьяна… подсолнечники и желтые розы… ивы, купающиеся в воде… Но все это казалось неправильным…
Да, ей было в чем разобраться. Демьян был прав, потому что Алина рисовала остролист, но не думала о Рождестве. Это был вопрос «забыта ли я?», вопрос, обращенный к отцу.
Алина занималась штриховкой, и шипы становились все острее и острее. И снова ее сердце возвращалось к Демьяну. Она рисовала и рисовала… желтый шартрез на его языке… цветы в тайном вкусе его губ – фиалка и шафран с острой ноткой цитруса…
Алина плакала, рисуя их историю, но это были добрые слезы. Она изменялась и росла вместе с маленькой жизнью внутри ее. Углубившись в работу, Алина с трудом расслышала телефонный звонок. Кто бы ни звонил, он был настойчив.
– Алина, это Элизабет. – Пока владелица агентства говорила, Алина смотрела на полотно, над которым работала. – У меня есть потрясающее предложение. Дубай, на два месяца, и существенный бонус по окончании срока.
Алина раздумывала.
Это действительно прекрасное предложение, к тому же беременность пока не заметна. Однако у нее зарезервировано место на рынке.
– Алина?
– Элизабет, спасибо за предложение, но я вынуждена отказаться. У меня есть другая работа.
Алина с трудом поборола желание перезвонить в агентство. Пока работа в ресторане у нее есть, но, когда она станет матерью-одиночкой, станет сложно сочетать уход за ребенком с работой официантки…
Она была настолько измучена, что, когда телефон снова зазвонил, без раздумий взяла трубку и… услышала голос, снова заставивший ее сердце биться в неимоверном ритме.
– Алина…
У нее едва не подкосились ноги.
– Надеюсь, ты не возражаешь против моего звонка. Я хотел удостовериться, что ты в порядке.
Это была ложь. Конечно, Демьян хотел знать, что у нее все хорошо, но еще больше ему хотелось услышать ее голос, голос, который всегда его успокаивал.
– Почему бы мне не быть в порядке, Демьян? – Резкий, ожесточенный голос, но это лучше, чем надломленный. – О, правда, я и забыла, что должна страдать.
– Алина!
– Свернуться калачиком на кровати или топить свои печали в вине. Прости, что разочаровываю тебя…
– Ты никогда меня не разочаровывала.
Она закрыла глаза, услышав хрипотцу, прорвавшуюся в конце фразы. Это говорило о том, что ему тоже больно.
Собираясь с силами, Алина взяла журнал, который захватила из клиники, и посмотрела на фотографии.
«Ненавижу тебя, Надя!»
Алине в жизни не приходилось кого-то ненавидеть, но когда она смотрела на эту красавицу, то ощущала ненависть к женщине, способной использовать собственного ребенка ради достижения цели. Она скажет Демьяну о малыше, но только тогда, когда действительно забудет свою любовь к нему, когда сможет это сделать, не сломавшись.
– Чего ты хочешь, Демьян? – Он молчал, и горечь переполнила ее. – Как Надя?
– Алина, я представляю, как это выглядит…
– Ты ничего не знаешь. – Прошипев это, она повесила трубку.
Глава 15
Демьян услышал щелчок отбоя, и столь необходимый ему сегодня спасательный трос оборвался. Возможно, это к лучшему.
Неплохо с кем-то делиться проблемами, но кое-что надо делать самому, и сейчас Демьян был гораздо сильнее, чем когда-либо. Он не сказал Роману, где был сегодня, но придет время, и он привезет сюда сына.
Демьян долго беседовал со священником, и тот согласился с мнением Алины: его мать была больна, очень тяжело больна. Стоя у невысокой насыпи, частично покрытой свежевыпавшим снегом, он больше не слышал криков матери, теперь погребенной в освященной земле. В сердце Демьяна воцарился мир, и он наконец начал вспоминать и счастливые времена. Не только страх, но и любовь, которая действительно была.
Впереди его ждало самое сложное.
– Я тебя люблю, сынок. – С момента рождения Романа Демьян на русском языке говорил ему, что любит его.
– Но?
– Без «но».
Продолжать пришлось уже на английском. Роман знал русский язык довольно хорошо, но недостаточно для такого разговора, самого сложно, какой только можно представить. Но Демьян решил, что это необходимо. В последние месяцы между ними встала ложь, и от правды, уж точно, хуже не будет.
– Твоя мать не хотела, чтобы у нас состоялся этот разговор, но я сказал ей, что должен это сделать.
Выпал снег, и воздух был такой морозный, что обжигал горло, но слова не были холодными или горькими, они были наполнены летом и любовью.
– Твоя мать сказала мне кое-что, и я поверил этому, а она использовала это как оружие против меня. Но вскоре это оружие рассорило нас с тобой. Мы практически не разговаривали.
– У тебя есть твоя… – Роман заколебался. – У тебя есть твоя женщина. Говори с ней.
– Алина. Ее зовут Алина, но сейчас… – Голос Демьяна сорвался.
– А имя моей матери Надя.
Он слышал угрозу в голосе сына. Роман повернулся, и Демьян понял, что ничего не нужно объяснять. Сын знает правду.
– Что бы она ни сделала в прошлом, имя моей матери Надя.
Демьян смотрел в темные глаза Романа, полные слез, и был неимоверно горд. Он гордился не только сыном, но и собой. Он сумел воспитать человека, который не стесняется своих эмоций. Может, он и сам не столь уж бесчувственен?
– А имя моего отца, что бы ни произошло в прошлом, – Демьян.
Все стало ясно.
Не важно, какой вердикт вынесет лаборатория. Роман – его сын.
