Вильям Райс - В тихом омуте
— Надеюсь, тебе известно, что большую часть времени я живу в своем маленьком домике в Уиндлбери-Снайпе?
Джеймс невнятно забормотал в ответ. Он впервые слышал об этом Уиндлбери-Снайпе и даже не подозревал, что у его тетки есть там «маленький домик».
— Не сомневаюсь — ты это знаешь. Так вот, у нас там есть один замечательный врач. Его зовут Бернард Кайт-Фортескью. Ты с ним знаком?
— Нет, я даже…
— Очаровательный человек. И — изумительный доктор!
— Очень рад за вас.
— Твоя радость, Джеймс, никого не интересует! — отрезала тетя Агата.
Он снова приумолк, с горечью подумав, что манеры его тети с возрастом нисколько не улучшились.
— Так вот, Джеймс, дело в том, что доктору Кайту-Фортескью в ближайшее время придется вылететь в Америку. Не знаю, что у него там — конференция или лекции, — но времени остается в обрез, и ему нужно срочно подыскать себе замену на время отсутствия.
— Сколько времени он рассчитывает пробыть в Америке?
— Несколько недель. Две-три, возможно.
— Что ж…
— Вышло так, что мы с ним случайно встретились на званом ужине, и милый доктор поведал мне о своих трудностях. Я вспомнила о тебе и сказала, что, возможно, уговорю тебя…
— Возможно? — взревел Джеймс. — Да я лечу, как на крыльях! Спасибо, тетя Агата! Жаль только, что речь идет всего о паре недель. А нельзя попросить его задержаться…
— Джеймс, ну что у тебя за дурацкая привычка перебивать!
— О, простите, тетушка. — Джеймс уже немного пообсох и примостился на край кровати.
— Вполне возможно, что двумя неделями дело не ограничится. Открою тебе маленькую тайну, племянничек. Бернард Кайт-Фортескью — не только прекрасный врач, на которого можно полностью положиться, но и добрый мой друг. Так вот, Бернард всерьез подумывает о том, чтобы обзавестись компаньоном. А практика у него весьма доходная. Такими пустяками, как больные, подпадающие под систему медицинского страхования, он не занимается, тем более что скоро он уже собирается уйти на покой, и должен отложить деньги, чтобы хватило на безбедную старость. С определенной точки зрения, ты можешь ему подойти. Вот я и подумала…
— Тетушка, есть тут одна закавыка. — Так и правда всегда бывает, и любые мечты вмиг рушатся, как карточный домик. — Если я даже ему и подойду, так ведь мою долю в бизнесе придется выкупать. А я на бобах…
— Если все остальное его устроит, Джеймс, то я тебе помогу. Даже с удовольствием. Но — при одном условии.
Продолжительное молчание.
— Джеймс?
— Да, тетя. Я пытаюсь все это переварить. Такая неожиданность…
Леди Кутилоу сказала:
— Твоя судьба сейчас в твоих собственных руках, Джеймс. Оставит ли он тебя, и возьмет ли в долю, зависит во многом от тебя самого. Прежде всего, правда, тебе предстоит убедить доктора Кайта-Фортескью не только в своем профессионализме, но и в том, что на тебя можно положиться. Хотя лично для меня важнее другое — я хочу быть уверенной, что могу рассчитывать на твое благопристойное поведение. Я хочу надеяться, Джеймс, что ты уже, наконец, повзрослел, и промахи, которые ты совершил по молодости лет, хоть чему-то тебя научили.
Вновь молчание. Джеймс проглотил обиду. Это далось ему без особого труда — она проскользнула словно намасленная.
— Тетушка?
— Что?
— Может, я к вам приеду, и мы… обсудим все детали?
— Пожалуй, да. — Голос леди Кутилоу скрипел, как дверные петли, которые не смазывали со времен Генриха VIII. — Да, наверное, так будет лучше.
— Не знаю, как и благодарить вас.
— Надеюсь, Джеймс, ты сумеешь отблагодарить меня примерным поведением.
— Постараюсь, тетушка. Поверьте, я вам страшно признателен…
— Отправь мне телеграмму, Джеймс, и извести, когда тебя ждать. Мой адрес — Уиндлбери, 261.
В трубке что-то щелкнуло, и связь оборвалась. Даже не попрощалась. Вот, старая перечница!
Что ж…
Все ещё влажный, в отсыревшем полотенце, Джеймс задумчиво уставился на телефонную трубку, которая слабо попискивала в кулаке. Он аккуратно вытер трубку краем полотенца и опустил на рычажки. В голове лихорадочно роились обрывки мыслей: Уиндлбери-Снайп… Кайт-Фортескью… ты уже, наконец, повзрослел… судьба в твоих собственных руках… И где, черт побери, находится этот Уиндлбери-Снайп?
Доктор Торчленд…
И Джеймс, сбросив полотенце, принялся скакать по комнате, молотить себя по груди и испускать вопли, которым позавидовал бы Тарзан.
— Нет, я просто не верю, — громко прошептала лежащая под ним девушка. — Даже в голове не укладывается. Чушь какая-то…
— Чушь? — переспросил Джеймс. И вдруг заметил, что стрелки будильника на ночном столике показывают три часа двадцать пять минут. Половина четвертого утра, а каких-то несколько мгновений назад весь мир взорвался, а потом рассыпался в прах прямо здесь, в постели девушки по имени — Джеймс зажмурился и повторил про себя: по имени…
— Джейн Аберкромби.
Она произнесла свое имя вслух. Ни с того, ни с сего. Джеймс открыл глаза и ошалело уставился на нее.
— Что?
— Ты спросил, и я ответила. Меня зовут Джейн Аберкромби.
— Я тебя спросил?
Небесно-голубые глаза закатились.
— О господи!
Она была восхитительна. Неподражаема. В самый последний миг, когда Джеймс уже готовился испытать оргазм, её рука вдруг змейкой проскользнула между его ног, легонько стиснула его мошонку, и — от неожиданности и остроты ощущений — он увидел все звезды. Это было сто лет назад, а потом она вдруг понесла какую-то несусветную чушь.
— А чему ты не веришь? — переспросил Джеймс.
— Что мы только что сделали то, что сделали.
— А-аа. — Он позволил себе неспешно обдумать её слова, как бы взвешивая каждое и проверяя на вкус. Затем сказал: — А вот лично я в этом уверен. Хочешь, доказательства представлю?
— Ты не понял, — вздохнула Джейн. — Я не понимаю, почему это сделала. Как могла позволить тебе такое?
— Разве это не входило в твои планы? — осторожно осведомился он.
— Нет, конечно!
Негодующий вопль мигом вывел его из блаженной дремоты. Осторожней, предупредил он себя. Полегче на поворотах. И, торжественно кивнув, произнес:
— Нет, конечно же, не входило.
— Но зато входило в твои, да? — Голубые глаза гневно сверкнули. Причем с самого начала.
Их взгляды встретились. Джеймс озадаченно нахмурился.
— Это так? — настаивала Джейн.
— Дай подумать…
— Не трудись! — Она в сердцах хлопнула ладонью по подушке. — Обалдеть можно! Смазливый коммивояжер вешает мне лапшу на уши, назначает свидание, а каких-то пару часов спустя уже имеет меня во всех позах! Рассказать кому так не поверят же! Нет, не зря Аберкромби рифмуется с зомби…
