Шерил Уитекер - Хрустальная любовь
— Прости, детка, я, наверное, кажусь тебе ужасно занудным, как все старики.
— Папа, мне пора.
— Да, конечно. Я надеюсь, что мама с неба увидит и услышит тебя во время сегодняшнего концерта.
— Я тоже верю и постараюсь сыграть так, чтобы она гордилась мной.
Эрвин нежно прижал ее руку к своей груди и произнес:
— Не волнуйся. У тебя все получится, ты будешь как всегда неподражаема.
— Спасибо, отец, — сказала Кэтрин, допивая остатки апельсинового сока.
— Ты знаешь, а я, кстати, заказал несколько туров в агентстве, так что смогу сопровождать тебя в твоих творческих поездках. Конечно, я не всегда буду с тобой рядом, но это, наверное, и лучше. Ты не успеешь от меня устать.
— Я так рада! — произнесла Кэтрин, обняв отца. — Я очень люблю тебя!
— Что ты намерена делать сегодня кроме репетиций? — спросил отец, крепко обняв Кэтрин.
— О, мне надо переделать целую кучу дел до моего отъезда в Лондон. Грейс предложила подвезти меня на концерт, так что я по дороге смогу настроиться на Паганини и Изаи.
— Ну это же замечательно! Я сейчас займусь своими делами, а вечером приеду на концерт и постараюсь обязательно перед выступлением заглянуть за кулисы, чтобы поддержать тебя.
— Я бы очень этого хотела, но, наверное, вся буду дрожать от страха. Ведь я выступаю во втором отделении, во время первого я просто с ума сойду. Главное не перегореть.
Отец обнял ее за плечи и ласковым голосом произнес:
— Не волнуйся, все будет хорошо. У тебя все получился, да и разве ты можешь провалиться?
— Папа, на свете очень мало хороших скрипачей, а чтобы быть в их числе, нужно не просто много работать, а еще и иметь талант.
— У тебя есть все шансы, родная. Это то, о чем мы с мамой всегда мечтали. Главное — не бойся, забудь о страхе, погрузись всей душой в музыку и у тебя все получится.
Он поцеловал дочь в лоб и ушел. Она еще какое-то время сидела неподвижно. Мысли о предстоящем выступлении тревожили ее. Кэтрин находилась в прострации до тех пор, пока не услышала шаги отца, который спустился вниз, крикнул ей: «Успеха!» — а затем удалился. Она встала, накрасила губы и ресницы, после чего налила себе еще кофе и стала ожидать Грейс.
...В забитом почти до отказа зале Роберт и Стэнли заняли свои места, предварительно купив по программке.
— А где Грейс? — спросил Стэнли.
— Скорее всего, за кулисами с Кэтрин.
Оба погрузились в изучение программы. Из нее они узнали, что в первом отделении будут выступать участники, занявшие в конкурсе второе и третье место, а Кэтрин — сразу же после антракта. Вскоре огни погасли и на сцене появился смугловатый молодой человек. Он начал с сонаты Грига для скрипки с фортепиано, а закончил свое выступление любимым широкой публикой произведением Сарасате. После него на сцену вышел еще один конкурсант, исполнивший одно из сочинений Корелли. Зал рукоплескал обоим.
— Когда ты услышишь, как играет Кэтрин, ты будешь сражен, — прошептал Роберт.
Стэнли снова открыл программу, на последней странице помещались фотографии. Так Стэнли Пиккеринг впервые увидел Кэтрин.
Свет снова погас, и на сцене появилась она — Кэтрин. Все внимание публики было целиком приковано к победительнице конкурса, молодой девушке в строгом черном концертном платье.
Она прошла вдоль сцены, учтиво поклонилась и, наконец, села за инструмент. Стэнли вновь посмотрел в программку, он был поражен тем, насколько фотография не была похожа на оригинал.
Кэтрин начала свое выступление с одного из скрипичных произведений Эжена Изаи. Стэнли поразился высокому качеству исполнения выбранного Кэтрин сочинения. Отточенная техника не делала ее интерпретацию механистичной, но служила выражению чувств и музыкальных образов. Роберт протянул Стэнли театральный бинокль. Тот посмотрел на скрипачку через окуляры и не смог отвести глаз — прекрасная исполнительница была столь же безупречна, как и сама музыка. Стэнли восхищенно изучал Кэтрин с головы до ног. Черное платье монументальными драпировками обвивало ее тело. Во время игры волосы Кэтрин скользили по ее плечам, резко и коротко взлетали вверх и падали на грудь. Стэнли перевел взгляд на руки, державшие скрипку и смычок. Нежная тонкость длинных и красивых пальцев сочеталась с почти мужской уверенностью и силой. Когда Грейс попросила бинокль, Стэнли никак не хотел отдавать его. Он не мог оторвать глаз.
Кэтрин продолжила выступление двумя из двадцати четырех «каприсов» Паганини. Это было блестяще! Когда музыка утихла, наступила секундная пауза, взорвавшаяся затем аплодисментами. Овация продолжалась пять минут. Роберт, Грейс и Стэнли хлопали стоя. Многие зрители кричали «браво». Зал рукоплескал.
— Дай мне ключи от машины, — сказал Стэнли, выходя из зала. — Я подгоню машину к выходу, пока вы будете поздравлять Кэтрин.
— Пойдем с нами, — предложил Роберт.
— Как-нибудь в другой раз.
Роберт отдал ключи, и они с Грейс пошли за кулисы.
Стэнли действительно не хотел знакомиться с Кэтрин. Он боялся влюбиться и привязаться к ней, что, как ему казалось, было бы совершенно лишним. Ни привязанность, ни тем более любовь не входили в планы Стэнли. Его приезд был вынужденной необходимостью, и в понедельник он должен был вернуться в ЮАР. Но все же что-то с ним произошло во время представления, что-то очень важное, и глупо было бы это отрицать.
Кэтрин ужасно устала, выступления всегда сильно выматывали ее. В то же время она ощущала какую-то тревогу. Ей нужно было срочно поговорить с отцом, который по окончании концерта не смог ее поздравить с успехом, так как его срочно вызвали в больницу. Кэтрин еще с детства привыкла, что вечерами отец пропадает на работе, но сейчас он был ей нужен как никогда. Она чувствовала себя опустошенной, хотя прекрасно понимала, что сегодняшнее ее выступление прошло особенно хорошо. Сейчас ее поглощали мысли о жизни, о будущем. Собственно об этом она и предполагала поговорить с отцом. Кэтрин позвонила ему.
— Родная, это ты?
— Да, папа. Я знаю, что ты очень занят и что тебя ждут пациенты. Но мне нужно с тобой поговорить. Это очень важно.
— Прости меня. Я надеюсь, что скоро освобожусь. Кстати, Грейс приглашала нас сегодня на ужин. Ты поезжай, а я приеду чуть-чуть попозже. Твой успех нельзя не отметить.
Кэтрин не понимала, чего она хочет, ей было безумно тоскливо.
— Ты знаешь, — продолжил Эрвин, — твой отец — самый счастливый человек на земле, я так горжусь своей дочуркой. Я уверен: все рецензии будут положительными, тебя, без сомнения, заметили. Если бы ты видела, сколько важных людей города было там. Я им сказал, что ты не только хорошая скрипачка, но и лучшая в мире дочь.
