Шэрон Фристоун - В вихре желания
Слегка пожав плечами и весьма натурально изобразив непонимание, Жермена спросила:
– Да. Ну и что?
Отметив, как в глазах собеседника вспыхнул гнев, она внутренне усмехнулась.
– Я уверен, что вы догадываетесь о причине нашего визита, – коротко бросил тот. – Насколько мне известно, наш парижский поверенный отправил вам соответствующее уведомление. Правда, он почему-то до сих пор не получил ответа.
– Простите, но мне всегда было так трудно писать письма… – извиняющимся тоном ответила Жермена. На лице ее заиграла преувеличенно робкая, почти застенчивая улыбка.
Гости переглянулись.
– Так мы и подумали, – с едва заметной насмешкой в голосе продолжил Винсенте. – Мы хотели бы как можно быстрее прийти к взаимоприемлемому соглашению относительно завещания дона Мануэля и, соответственно, о доле вашей семьи в имуществе компании…
Последнюю фразу он произнес подчеркнуто ровным голосом. Но сердце Жермены бешено заколотилось. «О причитающейся доле»… Значит, законная дочь дона Мануэля явилась сюда, чтобы оспорить завещание отца, – ведь в нем была четко и вполне недвусмысленно обозначена часть состояния, которая предназначалась внебрачному сыну и «падчерице».
Невольно сделав шаг назад, Жермена подняла взгляд на лицо собеседника и, пораженная невозмутимым выражением его блестящих глаз, поймала себя на мысли о том, что противостоять такому человеку будет нелегко.
Ей подсознательно хотелось подчиниться этому магнетическому взгляду, но она вспомнила о матери, умевшей говорить «нет» даже спиной. Черт побери, да кто он такой, этот сеньор Перейра? Ослепленный собственным великолепием любовник этой худосочной испанки? Ее консультант по финансовым вопросам, надеющийся получить хорошие комиссионные? И вообще… Кто дал ему право вмешиваться в дела брата и сестры?! Пусть у них разные матери, но отец-то общий.
И Жермена выпустила на волю таящуюся в ней Селестину. В конце концов, элементарные правила вежливости требовали выразить сочувствие женщине, совсем недавно потерявшей отца. Что ж… Она, Жермена, возьмет на себя эту печальную обязанность.
– Рада познакомиться, Соледад, – сказала она, протягивая руку. – Жаль, что причиной нашей встречи послужило такое печальное событие. Мануэль был просто чудо! Мы все его так любили. Представляю, как ты переживаешь, бедняжка…
Закусив губу, чтобы не расхохотаться, она устремила ясный лучистый взгляд в перекошенное лицо Соледад. Та взирала на ее руку, как на высунувшуюся из зарослей змею…
– Простите, ради бога, – отдернув ладонь, Жермена жестом деревенской дурочки спрятала ее за спину, – я делала вечернюю уборку… вытирала пыль… Сейчас я вымою руки и приведу себя в порядок. Не хотите ли выпить по чашечке кофе?
В ее голосе помимо воли прозвучала еле заметная нотка сарказма, которую чуткое женское ухо Соледад, видимо, все же уловило. Вздернув голову, она смерила Жермену надменным взглядом и, ничего не ответив, повернулась к своему спутнику.
– Госпожа Руо очень любезна. – Она с трудом выдавила улыбку. – Но ты же знаешь, я не пью растворимый кофе. Поэтому, с вашего разрешения, – Соледад церемонно поклонилась Жермене, – я посижу вон в том симпатичном баре напротив. А вы пока детально обсудите все обстоятельства дела…
Повернувшись на каблуках, она двинулась по пешеходной дорожке к длинному спортивному автомобилю.
На некоторое время в воздухе повисла напряженная тишина. Мужчина смотрел Жермене прямо в глаза, но она твердо решила не отводить взгляд первой. И тут, к ее удивлению, Винсенте вдруг улыбнулся широкой, спокойной улыбкой, от которой его лицо словно помолодело.
– А вы не так просты, как кажетесь на первый взгляд. И довольно красивы, – Улыбка его была ослепительна, глаза сияли. В них ясно читалась абсолютная уверенность в своей неотразимости, осознала Жермена, и сердце ее опять бешено застучало.
– Вы не предложите мне войти? Или будем стоять здесь, наслаждаясь прекрасным парижским вечером? – насмешливо полюбопытствовал Винсент, в то время как глаза его с циничной откровенностью ощупывали ее тело.
Она молча сделала рукой приглашающий жест и на вдруг ослабевших ногах последовала за ним. Как этому чужому и даже враждебному человеку удалось превратить ее в девочку-подростка, изнемогающую от желания?
Кофейник – она всегда выпивала чашечку перед тем, как запереть дверь, – еще не остыл. Разлив ароматную жидкость, она сделала глоток кофе, но даже не почувствовала его вкуса. Интересно, испытывает ли он сейчас что-то похожее… Ну, если не желание, то хотя бы влечение к ней.
Ты сошла с ума, тут же одернула себя Жермена. Все, что тебе сейчас нужно, это сохранять полное спокойствие. И, глядя в его глаза уже с чуть большей уверенностью, произнесла:
– Что ж, продолжим наш разговор?
– С превеликим удовольствием, – явно поддразнивая ее, откликнулся Винсенте.
Взгляд его устремился на ее грудь, плотно обтянутую тонкой тканью платья, и Жермена едва заметно задрожала. Он заметил это и, встретившись с ней весело поблескивавшими глазами, приподнял свою чашечку.
– За успех дела, которое свело нас, и за наше более близкое знакомство. – Отпив глоток, он добавил: – Но сейчас сосредоточимся на деле. Прочие… проблемы могут пока подождать. – Он немного помолчал и медленно, с расстановкой продолжил:
– Мы и так слишком долго собирались уладить дела дона Мануэля. Моя собственная мать, которая была старым другом семьи Ромеро, умерла два года назад, однако ее имущественные дела были приведены в порядок уже через четыре месяца.
– Вас тоже постигла утрата? – сочувственно спросила Жермена, тронутая торжественной серьезностью его голоса.
– Да, но речь сейчас идет о другом, – коротко бросил Винсенте, явно не желая продолжать эту тему. – Я отдаю должное благородству дона Ромеро. Завещая вам долю в компании, он, конечно же, хотел обеспечить безбедное существование своего внебрачного сына. Однако передача такого крупного пакета акций в одни, пусть и столь прелестные руки, согласитесь, ущемляет интересы других крупных держателей, привыкших совместно с семьей Ромеро управлять делами компании. Именно поэтому ваше присутствие в составе совета директоров, на что вам дает законное право щедрый дар дона Мануэля, крайне нежелательно. Как видите, мадам, я от вас ничего не скрываю. – Поставив на стол полупустую чашку, гость закинул ногу на ногу и откинулся на спинку кресла. – Я старый и верный друг семьи Ромеро. Уверен, что мне удастся убедить их заключить с вами справедливое и взаимовыгодное соглашение относительно акций и другого имущества, упомянутого в завещании.
