Памела Кент - Шанс для влюбленных
— Мне придется поговорить с вами о моей матери, — сказал Фабер. — Она не инвалид, но ей не разрешается утруждать себя больше, чем позволяет доктор. Он навещает нас раза два в неделю, чтобы приглядывать за ней, но во всем остальном она ведет нормальную жизнь.
— Но она все же больна? — предположила Ким.
Гидеон Фабер не стал подтверждать этого. Он продолжал объяснять ей ситуацию таким тоном, будто предмет обсуждения не имел к нему абсолютно никакого отношения.
— Вы находитесь здесь, чтобы помочь моей матери написать мемуары. Кажется, она хочет вернуться в прошлое. Если законченный труд будет стоить публикации, мы попытаемся найти издателя, который удовлетворит ее страстное желание и выпустит историю в форме книги. В данный момент я не могу сказать вам, велики ли шансы на это, так как имею весьма смутное представление о том, каким материалом она собирается воспользоваться… хотя подозреваю, что результат будет интересен очень немногим людям!
Это свое мнение он высказал с ноткой такого тайного удовольствия, что Ким посмотрела на него с изумлением.
— Но ведь если она прожила интересную жизнь… — начала она.
— Многие люди живут интересной жизнью, — коротко ответил Фабер.
— Да… И многие пишут книги, — уже более неуверенно заключила Ким.
— Слишком многие… Моей матери уже семьдесят два, ей нужно потакать, — продолжал он, — как старший сын, я не могу не принимать близко к сердцу ее интересы. Сентиментальная пожилая женщина, испытывающая потребность излить свои чувства, — это одно, но сентиментальная пожилая женщина, желающая, чтобы кто-то вроде вас записывал все это, — совсем другое; именно по этой причине я должен обстоятельно поговорить с вами, прежде чем вы начнете работу. Вряд ли вы приступите прямо сейчас… Я бы даже не хотел, чтобы вы виделись с моей матерью сегодня.
— Вы не думаете, что ей было бы любопытно взглянуть на новую служащую… узнать, что я за человек? — спросила Ким.
— Нет, — отрезал Фабер.
— Обещаю вам, я не буду утомлять ее. Я только поздороваюсь…
— Я уже достаточно ясно дал понять, что не хочу, чтобы вы видели ее сегодня, — оборвал он ее с ноткой такой холодности в голосе, что ей пришлось забыть о записке, принесенной Траунсер, и принять извиняющийся вид.
— Прошу прощения, мистер Фабер.
— Пока вы работаете здесь, указания вы будете получать от меня, — сказал он ледяным голосом. — От меня и ни от кого больше… Вам все ясно?
— Да, мистер Фабер.
— И, пожалуйста, запомните, что у меня нет времени на работников, страдающих плохой памятью. Я плачу высокую зарплату и в обмен ожидаю моментального исполнения любой моей прихоти. Это вам тоже понятно?.. Лучше бы это было так, — предупредил он ее, — потому что я вряд ли сделаю исключение в вашем случае. Если вы чувствуете, что работа здесь — это не то, чего вы ожидали, я оплачу вам обратную дорогу в Лондон, и мы забудем о том, что агентство ввело вас в заблуждение.
В какое-то мгновение соблазн поймать этого человека на слове и принять деньги на обратную дорогу в Лондон был очень велик, но в последний момент Ким передумала.
— Я прекрасно поняла вас, мистер Фабер, — заявила она.
Казалось, он на секунду расслабился.
— Замечательно! — произнес он и направился к двери. — Вы проделали большой путь и, думаю, устали и хотите отдохнуть. Ужин будет в восемь, и я буду ждать вас в гостиной без десяти восемь. Пока вы здесь, вы будете жить как член нашей семьи.
Тут Фабер повернулся и взглянул на собаку, дремлющую в своей корзине.
— Если это животное вас раздражает, вышвырните его вон, — сказал он. — Ему уже шестнадцать лет, и скоро придется его усыпить.
— О нет! — вырвалось у Ким.
Фабер презрительно скривился.
— Похоже, у вас с моей матерью найдется немало общего, — заметил он. — Как бы то ни было, в данный момент Бутс ничего не угрожает. Она достаточно здорова и не кусается. Как только она попробует это сделать, я позвоню ветеринару.
Глава 3
Ким отправилась к себе и по чистой случайности не заблудилась по дороге.
Войдя в гостиную, она перевела дух. У девушки было такое чувство, что она попала под проливной дождь. Ее пробирала дрожь, в голове шумело.
Насколько Ким могла судить по их краткому знакомству, Гидеон Фабер был энергичным человеком — в нем почувствовалась какая-то природная живость, когда он вошел, сопровождаемый скачущим Маккензи. Но первое благоприятное впечатление улетучилось как дым. Ким подумала, что теперь пребывание в этом доме может превратиться для нее в постоянный кошмар.
Было только шесть, оставалось еще два часа до ужина. Ким вспомнила о миссис Фабер и с трудом подавила гнев: бедняжка, затерянная где-то в этом огромном доме, жаждет хоть одним глазком взглянуть на девушку, которую наняли на ближайшие полгода в качестве ее личного секретаря, — хотя, собственно говоря, время работы не было ограничено временными рамками; и разумеется, она должна просто сгорать от любопытства, если нанять секретаря для нее было так важно, как о том упомянул старший Фабер.
Интересно, все ли три сына миссис Фабер были слеплены из того же теста? А дочь… Ее единственная дочь?
Довольно странно, что в агентстве Ким сказали о замужней дочери миссис Фабер, но ни словом не обмолвились о сыновьях. У Ким сложился образ пожилой женщины, одиноко живущей в роскоши и уж никак не притесняемой родственниками. Она желала написать мемуары и хотела, чтобы кто-нибудь помог ей в этом. Проще простого… А Ким получила это место, потому что случайно приехала в агентство буквально через минуту после того, как пришел запрос из Мертон-Холл.
Ким любила свою профессию, и отзывы с места ее последней работы были просто великолепные. К тому же у нее было кое-что, о чем, возможно, Гидеон Фабер и не подозревал. Его сестра позвонила в агентство, поставив несколько странное условие: «Пожалуйста, пришлите кого-нибудь с привлекательной внешностью и приятным характером, так как моя мама считает, что не сможет работать с человеком, который профессионален и не более того. Ей нужна симпатичная секретарша… Которая сможет взять на себя обязанности не только секретаря, но и компаньонки».
И в агентстве пришли к выводу, что мисс Ловатт как нельзя лучше соответствует всем этим требованиям. Собственно говоря, они были весьма горды собой потому, что им удалось ее найти.
Но, шагая взад и вперед по комнате, Ким все больше укреплялась в мысли, что она должна остаться. Может быть, и стоило принять обратный билет в Лондон и выбросить из головы Мертон-Холл и все, что с ним связано. Ее ждет и другая работа… Возможно, не такая роскошная, но ничуть не менее интересная. И такая, где она сможет быть хозяйкой собственной души, а не приступать к работе, имея за спиной бессердечного работодателя.
