Марджори Уорби - До встречи с тобой…
Джоанна опустила голову. Машинально она разорвала салфетку в клочья.
— Разве я ошибалась? — тихо спросила она.
Ив дернул щекой, но потом откинулся на спинку кресла и сказал ровным голосом:
— Нет, дорогая, ты была совершенно права. Я и сам понял это только несколько дней назад. Наверное, это и называется иронией судьбы. Многие годы я шарахался от таких отношений, которые могли перерасти во что-то более серьезное. Теперь ситуация переменилась. — Он наклонился вперед и взял ее руки в свои. — Ты и вправду чувствуешь так, как говоришь? Может, ты притворяешься, будто не любишь меня, опасаясь, что наш брак сочтут мезальянсом?
Джоанна покачала головой.
— Нет, Ив, я не притворяюсь. Если бы я любила тебя так, как ты, конечно, заслуживаешь, мне было бы все равно, что подумают другие.
— А ты совершенно уверена, что не любишь меня? — тихо спросил он.
— Мне очень жаль, но… не люблю. Ты наверняка еще найдешь счастье с какой-нибудь другой девушкой.
— Послушай, может ты еще подумаешь? — Теперь он взялся уговаривать. — Мое предложение было для тебя слишком неожиданным, и ты просто не привыкла к этой мысли. Вместо того, чтобы ехать в Бретань, пока кабаре будет закрыто, почему бы тебе не отдохнуть со мной в Канне? Ты слишком много работала, mignonne. Тебе надо понежиться на солнце, расслабиться. А в Бретани наверняка все время будет дождь и холодный ветер… и там никаких развлечений, одни скучные туристы-англичане.
Джоанна слегка покраснела.
— Разве англичане такие уж скучные? — ровным голосом спросила она.
Ив пожал плечами.
— Мне они всегда такими казались. Мужчины у них интересуются лишь футболом и курсом акций, а женщины — вялые и бесстрастные, как овощи.
Джоанна усмехнулась. Интересно, что бы он сказал, если бы узнал, что по рождению она англичанка.
Правда, англичанкой она себя не считала, по крайней мере, с тех пор, как умер отец. Да и с отцом они всегда говорили по-французски и держались французского образа жизни.
Если бы Ив спросил Джоанну о родителях, она сказала бы ему правду, но его не интересовало ее прошлое. А теперь… теперь уже слишком поздно.
— Так ты поедешь со мной? — настаивал Ив, приняв ее задумчивость за нерешительность. — Об этом никто не узнает. Вилла стоит в уединенном месте, пляж у нас собственный, поэтому туда не проникнут бульварные журналисты. И клянусь, я не воспользуюсь таким положением. Ты просто отдохнешь и спокойно обдумаешь наше будущее. Я даже руки твоей не коснусь, если ты не захочешь.
Он так горячо клялся, что Джоанна пожалела его. Бедный Ив! Судьба жестоко обошлась с ним: после стольких лет беспечного флирта он, наконец, влюбился в девушку, а та не может ответить ему взаимностью.
Она покачала головой.
— Нет, Ив, я не могу поехать с тобой. Будет только хуже.
— Но, mignonne …
— Ради бога… постарайся понять. Брак — не такой вопрос, где можно передумать, как при заключении делового контракта. Тут просто чувствуешь, будет ли он счастливым. А у нас, я уверена, не получится. Никогда.
Ив совсем поник, за какие-то минуты он постарел лет на десять.
— Значит, это прощание? — спросил он наконец.
У Джоанны сжалось сердце.
— Так будет лучше, — глухо произнесла она. — По правде говоря, я собираюсь ненадолго уехать за границу. Я получила приглашение выступить в Лондоне, и мой агент хочет, чтобы я его приняла. Но в любом случае выступать в «Кордиале» я уже не буду.
— Понятно, — мрачно сказал Ив. — Желаю тебе успеха, дорогая. У тебя есть все шансы стать звездой первой величины… если только какому-нибудь парню не повезет больше, чем мне. — Он выдавил из себя улыбку. — Ну, по крайней мере, мы загладили старую ссору и я могу отвезти тебя домой.
— Я… я думаю, лучше мне поехать на такси, Ив — быстро сказала Джоанна. Она очень боялась расплакаться. — Да, не забудь вот это. — Закрыв кожаный футляр, она сунула его Иву в руку. — До свидания, mon cher. Всего хорошего.
Он на секунду задержал ее руку в своих ладонях, и Джоанна почувствовала, как его тубы коснулись ее волос. Мгновение спустя его уже не было.
Джоанна проснулась далеко за полдень. Но из-за того, что она смогла уснуть лишь на рассвете, ее глаза по-прежнему казались усталыми.
Когда она одевалась, вошла мадам Динар с горячими кофе и рогаликами.
— Ну, вот. Наконец-то ты сможешь немного отдохнуть, petite[5], — весело сказала она, ставя поднос на столик у окна. — Тебе нужно хотя бы для разнообразия сменить образ жизни, а морской воздух пойдет на пользу твоей коже.
— Вы говорите так, будто вам не терпится избавиться от меня, — шутя сказала Джоанна.
Марта Динар покачала головой.
— Ты же прекрасно знаешь, что это не так. Но меня очень беспокоит твое здоровье. Разве можно девушке в твоем возрасте ложиться спать заполночь. Ты ведь совсем не отдыхала с тех пор, как не стало мсье Аллена.
Джоанна налила себе кофе. Взгляд ее стал грустным: со дня смерти Майкла Аллена прошло уже больше четырех лет, но все равно бывали минуты, когда ей очень не хватало отца. Иногда она думала, что если бы не доброта и щедрость семьи Динар, она, наверное, не выжила бы. Прекрасный веселый Париж, приводящий в восторг туристов, не самое подходящее место для девятнадцатилетней девушки, оказавшейся без родных и без средств к существованию.
— Вы как заботливая наседка, Марта, — беспечно заметила Джоанна. — Со мной ничего не случилось. Через неделю меня, наверное, потянет назад: я не привыкла к безделью. В сонной бретонской рыбачьей деревушке, наверняка не будет никаких ночных развлечений.
— Вот и хорошо, мой маленький совенок, — обрадовалась мамаша Динар. — Какие у тебя планы на сегодня?
— Ничего серьезного. Гюстав Юго пригласил меня на ленч, чтобы обсудить мой новый ангажемент, а потом я хочу пройтись по магазинам.
Через полчаса, скрыв бледность под искусным гримом и надев дорогой шелковый костюм, Джоанна спустилась в кафе. Завтра в Бретани можно будет отказаться от подобных ухищрений. Но сегодня, в Париже, она была еще Жанин Алэн, так что приходилось выглядеть изысканной и элегантной.
Когда она вошла, мсье Динар вытирал оцинкованную стойку. В молодости он был знаменитым боксером, но потерял на войне левую руку и по возвращении с фронта стал партнером своего тестя, владевшего небольшим кафе. Старик был еще жив, но ему было уже за девяносто, он почти ничего не видел и днями напролет сидел у дверей кафе в плетеном кресле.
— Bonjour, Papa[6]. Вы не Могли бы дать мне немного мелочи? — попросила Джоанна.
