Кейси Майклз - Унесенные страстью
— Сам не знаю. Знаю только, что встретили вы меня с улыбкой, но, едва увидели мой страховой полис, от вас повеяло февральскими морозами. Со всеми прочими, как я заметил, вы были милы и очаровательны, а вот меня обдавали таким холодом, что и пакет со льдом не требовался. И, признаюсь, — тут губы у него изогнулись в неотразимо порочной усмешке, — вы меня заинтриговали. Я решил подождать и выяснить, в чем дело. Пока ждал — перехватил сандвич, так что не беспокойтесь, дурно мне не станет. Кстати, вам никто не говорил, что глаза у вас цвета конского каштана?
Тереза или Синди на ее месте от счастья бы умерли. Ну почему, во имя всего святого, почему на ее месте не оказался кто‑нибудь другой?!
— Конского каштана, говорите? Да нет, для меня это новость.
— Не самый оригинальный комплимент, — вздохнул Логан, — но сейчас я не слишком‑то хорошо соображаю. Сами понимаете, рука болит.
Эшли невольно подняла глаза, чувствуя, как неприязнь («Будем надеяться, что это неприязнь!» — сказала она себе) уступает место состраданию.
— Правда? Ну что ж, сами виноваты. Вам было велено ехать домой и принять болеутоляющее. Местная анестезия действует недолго, а потом боль становится вдвое сильнее. — Она покосилась на забинтованную руку. — По крайней мере, не дергает? Рана у вас была очень грязная.
— Так вот он, путь к женскому сердцу! А еще говорят: «Цветы, конфеты…» Ерунда это все. Скажите, если я разрыдаюсь, вы согласитесь со мной поужинать?
— Едва ли, — отрезала она, сама не понимая, почему не садится в машину и не едет домой. Впрочем, глупый вопрос…
— Да нет, я не имею в виду, прямо сейчас…
И мистер Каллахан смущенно развел руками, словно молчаливо извиняясь за свой затрапезный вид. В самом деле, выглядел он так, словно добрых, полдня валялся в грязи. И самое удивительное, что даже в таком виде, оставался, соблазнителен, как смертный грех!
— Мистер Каллахан, я вообще не собираюсь с вами ужинать!
И тут — бог знает по какой несчастной случайности — ключи от машины выскользнули у нее из руки на асфальт.
— Черт! — пробормотала Эшли и наклонилась, чтобы поднять ключи.
В тот же миг наклонился и Логан. Как и следовало ожидать, оба столкнулись лбами.
— Прошу прощения, — проговорил Каллахан, протягивая ей ключи, — что‑то я сегодня неловок. Послушайте, может, нам начать заново?
— Заново? — проговорила Эшли. Дрожащей рукой она взяла ключи и сунула их в карман, чтобы не выпали снова. — Не припомню, чтобы мы с вами вообще что‑то начинали.
Медленная, ленивая усмешка тронула его губы, неторопливо разлилась по лицу, обозначила веселые морщинки вокруг прищуренных глаз.
— Вот как? Должно быть, я начал без вас. Одно могу сказать: когда я вошел в приемную, рука у меня болела зверски, а через десять минут я уже и думать забыл об этой чертовой ржавой проволоке. Ваша улыбка, мисс Доусон, действует лучше любого болеутоляющего. Удивляюсь, почему ее еще не продают в аптеках. Но я не видел вашей улыбки вот уже… — он покосился на свой золотой «Ролекс», — уже пять часов и тридцать шесть минут. Думаю, пора повторить прием лекарства.
Склонив голову к плечу, Эшли с изумлением его разглядывала.
— Неужели вам не стыдно говорить такие глупости? Логан Каллахан усмехнулся еще шире.
— Ни капельки!
Он извлек из кармана смятую бейсболку со сломанным козырьком и надвинул ее на глаза. Двигался мистер Каллахан неторопливо, плавно, и почему‑то его движения напомнили Эшли хищника, терпеливо выслеживающего добычу.
Опасный он человек, этот Каллахан. Особенно для девушки, которой следовало бы презирать даже землю у него под ногами!
Но можно ли упускать такой шанс? Если сейчас она не поговорит с ним по душам, если не выскажет ему в лицо все, что о нем думает, — непременно возненавидит себя за трусость!
А если выскажет, возможно, возненавидит еще сильнее. За глупость.
Пожав плечами, Эшли выразительно вздохнула.
— Вы ведь постоянно проживаете в Филадельфии? А у нас, в Аллентауне, остановились в отеле?
— Отель «Шератон‑аэровокзал», поблизости от аэропорта.
Он по‑прежнему небрежно прислонялся к дверце машины, однако Эшли заметила, как в зеленых глазах, затененных бейсбольной кепкой, блеснула тревога.
— Да не волнуйтесь так, — успокоила его Эшли. — Я просто подумала, что вам надо принять душ и переодеться перед ужином. Я, например, так и сделаю. День у нас обоих был нелегкий. Так что, если ваше предложение еще в силе, встречаемся в «Шератоне» через полтора часа. Но… только ужин, мистер Каллахан, больше ничего.
— А чего вы еще ожидали, мисс Доусон? — с легкой насмешкой отозвался он, отклеиваясь от дверцы машины и направляясь к водительской двери своего «мерседеса». — Встречаемся в холле. Я возьму в зубы розу — на случай, если без слоя грязи вы меня не узнаете.
Ему все‑таки удалось пробить ее броню — Эшли громко рассмеялась.
— Остерегайтесь шипов, мистер Каллахан!
— Мама, это просто ужин. — Эшли натягивала колготки, зажав между ухом и плечом телефонную трубку. — Самый обычный ужин. В ресторане, на глазах у нескольких десятков людей. Ну что со мной может случиться?
— Что может случиться?! — повысив голос, переспросила мать. Эшли невольно поморщилась. — Я вижу, вся моя воспитательная работа ни к чему не привела — ты так и не усвоила главный урок безопасности. Неужели я тебе не говорила: «Никогда не разговаривай с незнакомцами. Никогда не бери конфет у незнакомых людей. Если незнакомый дяденька куда‑то тебя зовет, беги от него, как можно быстрее и как можно дальше»? Я прекрасно помню, как все это тебе внушала!
— А я не хуже тебя помню, как все это выслушивала, — вздохнула Эшли. Она уже стояла перед гардеробом и выбирала платье. — Мама, мне уже не десять лет, а Логан Каллахан — не маньяк‑убийца. Мне представилась возможность высказать ему свое мнение, и, по‑моему, такой шанс просто глупо упускать!
— Но, по крайней мере, ты будешь с ним вежлива? Эшли отняла трубку от уха и уставилась на нее так, словно увидела змею.
— Вежлива? Мама, этот негодяй сносит Дом Сэндлера, чтобы возвести на его месте какую‑то фабрику, а ты хочешь, чтобы я была с ним вежлива! Как ты это себе представляешь? Что, по‑твоему, я должна сказать? «Любезнейший мистер Каллахан, позвольте вам сообщить, что вы просто алчный, бессердечный мерзавец без капли… капли… гм… ну, словом, без капли того, что должно быть у каждого нормального человека!»
— Благородства, — подсказала Линдсей Доусон. — Думаю, ты это имеешь в виду. Милая моя, ты отправляешься ужинать с мерзавцем, начисто лишенным благородства, и хочешь, чтобы я не беспокоилась! Нет, я сейчас же звоню твоей сестре и прошу ее за тобой присмотреть.
