Рут Валентайн - Седьмая заповедь
Встреча прошла на этот раз веселее, потому что Розалинда успела отдохнуть, и Эвелин несколько раз смогла заставить ее улыбнуться. Но сестренка все еще была слишком слаба.
— Ты меня балуешь, — попеняла ей Розалинда, нюхая цветы.
— Глупости. Кого же еще мне баловать?
В девять вечера Эвелин ушла, убедившись, что Розалинда чувствует себя куда лучше. Обе тщательно избегали затрагивать тему предательства: Розалинда — потому что это было слишком мучительно, Эвелин же не хотела снова расстраивать сестру.
Когда она вернулась домой, позвонил Грэхем и сообщил, что идет обедать в их любимый ресторан. Не хочет ли она присоединиться? Помедлив несколько секунд, Эвелин согласилась.
В этом небольшом ресторанчике они бывали так часто, что владелец, просияв, приветствовал Эвелин по имени.
— Эвелин! А мы уж опасались, что вы так и не выберетесь. Грэхем ждет вас за столиком. Что будете пить?
— Только кофе, спасибо.
Увидев ее, Грэхем вскочил и, притянув за руку, нежно, но властно поцеловал в губы.
— Привет, дорогая. — Скользнув по ней взглядом, он обратил внимание, что Эвелин все в том же костюме, в котором утром была в офисе. — Мэган сказала мне, что ты не сможешь со мной вечером встретиться. Что-то случилось?
— Ничего общего с работой. Семейные неприятности.
— Вот как? — Грэхем поднял брови. — Надеюсь, с твоими родителями все в порядке?
— Да, у них все хорошо.
Он ждал продолжения, но Эвелин промолчала. Официант принес кофе, и она сменила тему разговора, сосредоточившись на обсуждении дел фирмы.
Грэхем, отобедав, тоже потягивал кофе — единственную чашку, которую позволял себе по вечерам. Он гордился тем, что всегда в форме и соблюдает диету. Грэхем вообще был помешан на здоровье: не пил, не курил, каждое утро бегал трусцой и дважды в неделю посещал спортзал.
— Ты не против, если мы на часок-другой заглянем ко мне? — предложил он, когда красноречие Эвелин иссякло.
— Спасибо, но лучше я поеду домой.
Они вышли на улицу, и Эвелин поежилась, почувствовав в порыве ветра холодок приближающейся зимы. Они заторопились к машине Грэхема, новому «ягуару». Он предпочитал только «ягуары» и каждый год приобретал новую модель. Когда они тронулись с места, Эвелин сказала:
— Если ты не против, я бы хотела несколько дней поработать дома.
— Из-за семейных неприятностей? — пристально посмотрел на нее Грэхем. — Если ты хочешь взять несколько дней отпуска…
— Нет. Мне надо… кое в чем разобраться.
Поскольку объяснений не последовало, Грэхем слегка обиделся.
— Я понимаю, что это не мое дело, но если я могу чем-то помочь…
— Очень любезно с твоей стороны, дорогой, — улыбнулась Эвелин, — и ты знаешь, как я ценю твою заботу. Но я просто хочу несколько дней поработать дома, вот и все.
Он был явно разочарован тем, что ему отказывают в доверии. Однако Эвелин догадывалась, что дело не столько в желании Грэхема действительно помочь ей, сколько в неприятии им ситуации, когда от него появляются секреты. Хотя она не сомневалась, что, обратись она за помощью, Грэхем охотно сделает все, что в его силах.
Когда они подъехали к дому Эвелин, он настоял, что проводит ее до дверей квартиры. Как правило, Эвелин не возражала, но сегодня забота Грэхема лишь раздражала ее.
Стоя в лифте, она рассматривала его. Сама Эвелин была невысокой, всего пяти футов четырех дюймов, плюс два-три дюйма каблуков, но и Грэхем был не намного выше. Он был коренаст и все время следил за весом, в то время как Эвелин, обладающая стройной, почти мальчишеской фигурой, что бы ни ела, не прибавляла ни унции. Порой она думала, что заинтересовала Грэхема главным образом потому, что ее рост позволял ему смотреть на нее сверху вниз.
У дверей квартиры Эвелин повернулась к провожатому и твердо сказала:
— Спасибо за приятный вечер, Грэхем, но, если ты не против, сегодня мне бы не хотелось приглашать тебя зайти. У меня был весьма нелегкий день, и я устала.
— Ладно, я понимаю, но позволь мне хоть толком попрощаться. — И поцеловал ее со своей обычной смесью уверенности и властности.
Эвелин наполнила ванну и с удовольствием погрузилась в теплую воду, получив возможность без помех подумать о Розалинде. Оставалось лишь надеяться, что, когда сестра вернется в университет и снова окунется в студенческую жизнь, она сможет забыть обо всех бедах. Но пройдет много времени, прежде чем она заново обретет уверенность в себе и веру в мужчин. Кем бы ни был этот Хантер, он повел себя как законченный подонок. Он не мог не понимать, насколько невинной и неискушенной была Розалинда, а у него даже не хватило благородства поберечь девочку, чтобы та не забеременела. Эвелин снова вскипела праведным гневом и дала себе слово, что найдет этого Уоррена Хантера — из-под земли достанет и уж постарается, чтобы он сполна расплатился за свою подлость.
Эвелин пришлось сдерживать нетерпение еще три дня, пока наконец не объявился с новостями Билли.
— Ну и пришлось же мне попотеть! Ваш Уоррен Хантер имеет собственное дело и полон честолюбивых замыслов. Мне удалось кое с кем поговорить, и все в один голос твердят, что таланта ему не занимать и что у его бизнеса большое будущее. А занимается он финансовыми консультациями.
— А что представляет собой Хантер как человек? Он… женат?
— Нет, и насколько я успел выяснить, никаких серьезных связей.
— Плейбой?
— Не исключено, — хмыкнул Билли, — но я слышал, что он куда больше интересуется процветанием своей компании. Хочешь знать его подноготную?
— Да. Мне нужно все, вплоть до имён секретарши и девицы, которая подает ему чай. Я буду тебе искренне благодарна.
— Для тебя, Эвелин, хоть луну с неба.
Папку с добытой информацией Билли принес на следующий день, и Эвелин уединилась в спальне, чтобы, во-первых, ненароком не взволновать ничего не подозревающую сестру и, во-вторых, подробно изучить содержимое папки.
Но прежде чем приступить к решительным действиям, Эвелин хотела обрести абсолютную уверенность, что найденный Билли Уоррен Хантер и приятель Розалинды — одно и то же лицо.
Посмотрев вместе с сестрой какую-то комедию, Эвелин решительно выключила телевизор и сказала:
— Роз, думаю, пришло время поговорить о твоем будущем.
— Ты хочешь сказать, что мне пора возвращаться в Йорк? — с легким вздохом откликнулась Розалинда.
— Это ты сказала, а не я.
— Ну да… я же не могу проторчать в твоей квартире остаток жизни, не так ли?
— Совершенно верно, — кивнула Эвелин. — Если ты в ближайшее время не вернешься в университет, у тебя накопится куча хвостов. Зато когда ты примешься за учебу, у тебя не останется времени на воспоминания. И оглянуться не успеешь, как все пройдет, будто дурной сон.
