Пола Хейтон - Цвет ночи
— Стараюсь не вспоминать, — сухо сказала она.
— Почему?
Мэндж поджала губы. Как это похоже на Джеймса! Он всегда должен докопаться до сути. Выспросить все, заставить выразить словами невозможное. Тогда, давно, он с легкостью вытягивал из нее все ее тайны, обиды, беды. Но он же и объяснял ей, где она была неправа и как нужно решать свои проблемы. Она легко признавала свои ошибки и радостно соглашалась с ним. Но как говорить с этим человеком сейчас? Неужели негодяй думает, что она станет рассказывать ему о том, как ей трудно жилось без него? Что она не знала, как избавиться от сердечной боли и обиды? Можно ли признаться Джеймсу сейчас, что любовь к нему была настолько сильной, что со временем превратилась в постоянную невыносимую тоску? Мэндж остановилась и посмотрела Джеймсу в глаза.
— Что ты делаешь здесь? — спросила она.
Тему разговора необходимо было сменить.
— Просто брожу и смотрю, каким тут все стало. — И Джеймс действительно оглядел сад и особняк. — Этот дом не очень-то изменился, во всяком случае не так, как мы, не правда ли?
Особняк был построен в пятнадцатом веке, претерпел множество изменений с тех пор, но и сейчас выглядел величественно. На фоне грозовых туч он казался театральной декорацией.
— Скоро этот дом будет переделан. — Мэндж остановилась у беседки, уже двумя руками придерживая волосы. Ветер усиливался.
— Как?
— Миссис Уисдон уже не могла содержать дом и продала его. Какая-то жуткая современная техническая компания собирается покончить со старомодным зданием и устроить здесь свой офис, да еще вдобавок разместить лаборатории в розовом саду.
Джеймс немного наигранно всплеснул руками.
— О, только не в саду!
— Ничего смешного! Такой сад создается годами. За ним сейчас нужен хороший уход, и он станет неповторимым. Но эту компанию красота не волнует. Розы не сочетаются с ее выхолощенным образом. Поэтому их выкопают и сожгут.
— Надо же! Узнаю старушку Мэндж, — насмешливо воскликнул Джеймс. — Ты всегда заботилась о растениях больше, чем о людях!
— Неправда! — почти крикнула Мэндж.
Она взбежала на ступеньки беседки. Тут солнце скрылось за облаками. Стало темно, и прогремел сильный раскат грома.
— Ты так думаешь? А я помню, что ты всегда была более любезна с цветочками, чем со мной.
— По крайней мере всегда знаешь, чего можно ждать от растений!
— Что ты имеешь в виду?
Мэндж совсем не хотелось ничего объяснять Джеймсу, а тем более спорить с ним. Кто он для нее теперь?
— Это не имеет никакого значения, — сказала она. — Смотри, сейчас польет дождь. Ты, если желаешь, можешь стоять тут и разглагольствовать о прошлом. Но мне совсем не хочется промокнуть, поэтому я не собираюсь больше предаваться воспоминаниям.
Крупные капли дождя уже падали на землю, и через секунду действительно словно разверзлись небеса. Ослепительно сверкнула молния, и загрохотал гром. Мэндж вскрикнула, махнула Джеймсу рукой на прощание и побежала к дому.
Ноги ее скользили по мокрому гравию, она убегала не столько от дождя, сколько от разговора с Джеймсом. У входа стоял фургон, она добежала до него, едва переводя дыхание, бросила корзину на заднее сиденье и захлопнула дверцу.
Казалось, теперь она в полной безопасности избавилась от неприятностей, вызванных встречей с Джеймсом.
Но расслабляться было рано. Дверца с другой стороны открылась, и мокрый до нитки Джеймс бесцеремонно плюхнулся на сиденье рядом с ней. Он даже не взглянул на Мэндж и стал приводить в порядок прическу, по-хозяйски повернув к себе зеркальце. Мэндж просто потеряла дар речи. Она наблюдала за ним несколько минут, прожигая его взглядом, и наконец изрекла:
— Я ведь не предлагала подвезти тебя!
Джеймс даже глазом не моргнул, его словно и не задела подобная враждебность. Он повернулся к Мэндж и с притворным удивлением спросил:
— Ты же не можешь просто так взять и уехать, оставив меня мокнуть под дождем! Смотри, льет как из ведра!
Вода заливала окна машины, «дворники» были бессильны, дождь яростно барабанил по крыше. Снова прогремел гром. Джеймс покачал головой и развел руками: видишь, мол, как погода разбушевалась.
— А почему бы тебе не воспользоваться собственным автомобилем? — спросила Мэндж язвительно, расчесывая мокрые волосы.
— Потому что я оставил машину в деревне и пришел сюда пешком. Не собираешься же ты выгнать меня под ливень, малышка? Это бесчеловечно!
Мэндж поджала губы. Придется смириться с его присутствием. Она убрала расческу в сумочку и повернулась к Джеймсу. Теперь они оба внимательно смотрели друг на друга. Мокрая майка Джеймса прилипла к телу, облегая крепкую мускулистую фигуру. Мэндж стало не по себе: так близко был он от нее. И ведь ее блузка тоже так намокла, что стала совсем прозрачной, и этот нахал смотрит именно на ее грудь. Этого еще не хватало! — подумала Мэндж и покраснела. Она машинально скрестила руки, пытаясь прикрыться от его взгляда.
— Но ведь тебе нельзя здесь находиться, — сказала она, стараясь не смотреть Джеймсу в глаза. Ну что в нем такого? Почему он ее так волнует?
— Как это нельзя? — удивился Джеймс.
— Ты что, забыл, что это частное владение?
— Но ты же здесь.
— У меня разрешение.
— От той «жуткой» компании?
— От агентов по недвижимости. Я имею право приходить сюда и собирать цветы для миссис Уисдон до тех пор, пока не въедут новые владельцы. Вряд ли агентству понравится, если такие, как ты, будут шляться здесь.
— Ну, в таком случае тебе следует быстренько вывезти меня отсюда и доставить прямо в деревню. — Джеймс засмеялся и откинулся на сиденье. — Если фирма благосклонно разрешает возиться с цветами, не стоит лишать тебя такого удовольствия. Наверное, это единственное, что у тебя осталось.
Прошло полчаса.
Мэндж молча сидела с Джеймсом в машине. Она крепко сжимала руль, словно он был ее якорем спасения в море воспоминаний. А помнил ли Джеймс все так, как она? Мэндж даже не смотрела на него. Дождь по-прежнему заливал ветровое стекло.
— Зачем ты вернулся? — спросила она наконец.
Джеймс вздрогнул и резко повернулся к ней.
— А почему бы мне, собственно говоря, не вернуться?
— Ты же прекрасно поживал себе где-то последние десять лет и не испытывал необходимости приехать.
Джеймс пожал плечами.
— Ну, не знаю. Раньше вроде как было незачем.
Так или нет — чего спрашивать? Мэндж как сейчас помнила всю боль и горечь их последней встречи, все слова, не оставляющие надежд на будущее. Но говорить сейчас об этом?
