Салли Лэннинг - Плата за счастье
— Я вижу, — пробормотал он задумчиво.
— Знаете что, мистер Натан, — Брайана вскочила и наклонилась к нему. — Если вы ничего об этом не знаете, так зачем распоряжаетесь моим временем, как своим собственным?
Она тут же покраснела от смущения за свою вспышку и почувствовала, что следовало бы извиниться. Он вовсе не должен возиться с ней и мог бы не вмешиваться в ее спор с секретаршей.
— Прошу прощения, мистер Натан, — она с тяжелым вздохом опустилась в кресло, — но получить такое письмо обычной почтой без всякого предупреждения… Это выбивает из колеи.
— Понимаю, — он был спокоен, как скала. — Но позволено ли мне будет вас поправить, прежде чем мы продолжим разговор?
— Да? — она выжидательно посмотрела на него.
Он чуть наклонил голову, и луч весеннего солнца, прорвавшийся через окно, позолотил его темные волосы.
— Я — не мистер Натан.
— Но так назвала вас секретарша, — оправдываясь, запротестовала Брайана.
Его рот дрогнул в едва заметной улыбке.
— Это — по привычке, она всегда меня так зовет…
— Но почему, если это не ваше имя? — нахмурилась Брайана.
— Вы позволите мне закончить? — властно прервал он ее. — Вы всегда так нетерпеливы, мисс Гибсон?
Да, Брайана не отличалась терпением. Придется вам это проглотить, мистер Айсберг, сердито подумала она. И тут же попыталась себя успокоить. Ладно, все в порядке. Просто раньше ей не приходилось сталкиваться с такими чопорными и надменными людьми. Интересно, сколько ему лет? Не такой уж он старый, как ей сначала показалось. Скорее всего, лет тридцать пять, хотя разговаривает и держится он, как человек более солидного возраста. Ему нужно было бы…
Вот еще, какая мне разница, что ему нужно, раздраженно остановила она себя. Надеюсь, мы больше никогда не увидимся.
— Возможно, — согласилась она вслух с легкой гримасой недовольства. — Вы уверены, что я пришла сюда, чтобы узнать как вас зовут?
На его лице отразилось недовольство ее легкомысленным тоном.
— Как я уже говорил…
— И вообще — зачем так грубо меня прерывать?
Брайана не поняла, что, наконец, изменилось в его непроницаемом лице — то ли губы дрогнули в улыбке, то ли огонек промелькнул в глубине холодных глаз. Она покрепче стиснула зубы, чтобы не высказать вслух не совсем уместную мысль: значительно приятнее на него смотреть, чем слушать. Если бы он не был таким надутым!..
— Хэйзел зовет меня «мистер Натан», поскольку знает меня почти всю мою жизнь, — продолжал он спокойно, как будто был совершенно уверен, что доставляет ей огромное удовольствие, сообщая об этом факте.
— Это просто замечательно — если забыть, что, как вы мне сообщили, это вовсе не ваша фамилия, — язвительно заметила Брайана.
Или она тупая, или его нужно слушать с переводчиком — Брайана никак не могла понять смысл разговора, будто этот тип говорил на иностранном языке! Если он не мистер Натан, то почему секретарша настойчиво называет его именно так?
Он тяжело вздохнул, вглядываясь в нее сквозь темные очки.
— Натан — мое имя, — он теперь говорил нарочито медленно, как с неразумным ребенком, — и, поскольку Хэйзел работает секретарем здесь более тридцати лет, она знает меня с пятилетнего возраста, когда я впервые пришел в офис.
Брайана по-прежнему ничего не понимала. Что за манера говорить загадками?!
— Вы были юристом с пяти лет?.. — спросила она, не веря своим ушам.
Он нахмурился.
— Я приходил в офис к моему отцу, мисс Гибсон, — объяснил он сдержанно.
— О, — кивнула головой Брайана, старательно набираясь терпения, чтобы выслушать очередной факт из биографии «мистера Натана». Они еще и не начали говорить о письме. Неужели все законники так педантичны?
— Итак, меня зовут Натан, — продолжал он, — и с тех пор, как я появился здесь еще ребенком, Хэйзел называет меня «мистер Натан» — в знак уважения, я думаю. — Его холодные голубые глаза внимательно рассматривали Брайану, будто просверливали ее насквозь. — Мое полное имя — Натан Лэндрис, мисс Гибсон, — наконец сообщил он.
Вот как! Натан Лэндрис. Один из партнеров!
— Который Лэндрис — первый или второй?
— Ни тот, ни другой, — ответил он сухо. — Первый Лэндрис — мой отец, второй — мой дядя Джеймс, но он умер десять лет назад. А мой другой дядя, Роджер, — это Дэвис.
Это было крайне огорчительно.
— Так вы не «Лэндрис и Лэндрис»?
— Боюсь, что нет, — подтвердил он. — Вот через пять лет…
— Когда вам исполнится сорок? — Брайана быстро сообразила, сколько ему лет. Она, конечно, с самого начала поняла, что он не простой клерк — по тому, как он держался в офисе и к тому же имел свой кабинет, — но не могла даже предположить, что он — сын одного из владельцев фирмы.
— Да, когда мне будет сорок, — как эхо, повторил он и, прищурившись, взглянул на нее, как бы проверяя, не смеется ли она над ним.
Но ей сейчас было совсем не до смеха. Мало того, что он был такой высокомерный и, что еще хуже, удручающе серьезный, он, к тому же, оказался сыном одного из владельцев престижной юридической конторы. Безусловно, продолжать разговор с ним было значительно полезнее, чем вернуться в приемную и договариваться с бдительной Хэйзел о встрече с кем-то из глав фирмы на будущей неделе.
— Тогда я стану равноправным партнером, — живо добавил он, — и мы будем называться «Лэндрис, Лэндрис, Дэвис…»
— И Лэндрис, — уверенно закончила Брайана.
А как же иначе? Они, конечно, не смогут называться по-прежнему — «Лэндрис, Лэндрис и Дэвис». О, ни за что! Хотя один из них уже умер, а его племянник, будущий четвертый партнер, носит его фамилию. И фамилия Натана обязательно будет добавлена к и без того длинному названию конторы.
Брайана решила, что все это чересчур старомодно. Неожиданно и фирма, и этот человек, сидящий напротив нее, представились ей совсем в другом свете… Она почти увидела его в роли средневекового лорда, вершащего суд и раздающего милости легким мановением руки или движением бровей. Он…
— Вы всегда устанавливаете свои правила, мисс Гибсон?
Его насмешливый голос прервал удивительную картину, которую продолжало рисовать ее воображение. Он мчится по своим угодьям на великолепном черном коне, одетый в роскошный синий с золотом плащ. Его длинные черные волосы свободно развеваются на ветру. Восхитительно!.. Брайана с трудом оторвалась от этой картины и вернулась в реальность.
Перед ней сидел чопорный, неприветливый человек, полный сознания собственной значимости. Он смотрел на нее неодобрительно и ждал ответа на свое замечание.
