Селина Дрейк - Страх одиночества
Валери устало улыбнулась.
— Надо же, какая ты оптимистка. И прирожденный романтик к тому же.
— Я знаю, что ты так думаешь. Но на самом деле я жутко приземленное существо, — призналась подруге Жанетт. — Кроме того, у меня ужасный завал работы на этой неделе, поэтому на несколько дней мне придется тебя бросить — нужно срочно закончить эскизы нового оформления одного салона красоты… Я тебе, кстати, еще об этом не рассказывала?
— Нет. Расскажи сейчас.
— Так вот речь пойдет о салоне «Бель фам» и о девице, с которой мой шеф появился на моей свадьбе. Помнишь ее?
Еще бы, трудно было забыть создание, цеплявшееся в тот день за локоть Патрика Лорана! Короткая черная стрижка. Огромные фиалковые глаза. Вызывающе открытое платье.
— Ее зовут Мадлен. И она и есть та самая таинственная наследница, которой досталась сеть отелей на Лазурном берегу. Так помнишь или нет?
Валери равнодушно пожала плечами.
— Девицу помню. А салон-то тут при чем?
— Мне казалось, я тебе рассказывала… Просто потрясающая история! Значит, так: предыдущая владелица умерла, а контрольный пакет акций по завещанию перешел к ближайшей родственнице женского пола, которой как раз и оказалась Мадлен. Так вот это для нее Патрик подыскивал салон красоты некоторое время назад… Я еще спрашивала, знаешь ли ты такое место, куда входишь растрепанной оборвашкой, а выходишь фотомоделью?
Валери помнила. Она даже помнила, что порекомендовала подруге салон «Бель фам», очень дорогой, — зато из любой самой простенькой женщины там делали сказочную принцессу. Сама она впервые воспользовалась услугами этого салона, как только приехала в Марсель после развода, и теперь заходила в «Бель фам» достаточно регулярно.
— И из этой девицы Патрик собирался делать фотомодель? Я бы ее оборвашкой не назвала…
— И никто теперь не назовет. Патрик скорее умрет, чем покажется на людях с оборвашкой!
Как и все плэйбои вроде него, с тоскою подумала Валери.
— В любом случае, ее вытащили на свет божий из какой-то канавы и она просто понятия не имела, как надо одеваться и как держаться в обществе. Теперь над ней изрядно потрудились — и результат, как говорится, налицо! Зато теперь мы вроде как в неоплатном долгу перед «Бель фам».
Комментарий Валери был сух и сдержан:
— И тебе приходится расплачиваться за то, что супермен городского масштаба не погнушается лечь с этой Мадлен в постель.
— Нет, ты не понимаешь! Это, кажется, больше чем простое увлечение. Никто из них прямо ничего не говорит, но я заметила на безымянном пальце Мадлен потрясающее кольцо с сапфиром! Кроме того, я видела их с Патриком вместе. И это не тот, прежний Патрик, честное слово! Он изменился, стал нежнее, что ли. Добрее…
— А, еще один плэйбой становится «совершенно другим человеком»!
Жанетт бросила на подругу долгий взгляд, который, наверное, должен был выглядеть леденяще-презрительным. Но на самом деле больше напоминал по-детски обиженный. А вот Валери в отличие от нее могла кого угодно заморозить взглядом на расстоянии десяти шагов! Однако она вовремя догадалась, что привела свою незлобивую подругу в состояние, близкое к ярости.
— Прости, — пробормотала Валери, опуская глаза. Ей вовсе не хотелось делать Жанетт больно, и теперь она терзалась раскаянием.
— Ох, как это на тебя похоже… Однажды цинизм не доведет тебя до добра, Валери. И вообще, чего ты прицепилась к этим плэйбоям? Из того немногого, что ты рассказывала о бывшем муже, выходило, что он самый обыкновенный мужлан. Что тебе за дело до парней вроде Ива или Патрика? Почему ты их ненавидишь?
Валери сморгнула. Ненавидеть? Нет, это слишком сильное слово. Она просто им не доверяет, этим хлыщам со смазливыми лицами, шикарными машинами и кругленькими счетами в банках. Женщины вешаются им на шею, подстраиваются под них, как служанки, и позволяют бессовестно себя использовать — в качестве случайных подружек или заброшенных, тихих и послушных жен.
Это всегда выводило Валери из себя. Нет, она не была уверена, что красавчик Ив сознательно использует ее дорогую Жанетт, но чего-то в этом роде все-таки опасалась.
— Я вовсе не ненавижу твоего Ива. — И это была чистая правда. — Мне просто кажется, что людям его типа очень трудно перестроиться для семейной жизни. Я не представляю его образцовым семьянином, вот и все. Жанетт, ты моя лучшая подруга, и я бы хотела, чтобы ты была счастлива… Счастлива в браке.
Выражение лица собеседницы смягчилось.
— Но я же и счастлива, поверь мне, дорогая! А что до образцовых семьянинов… Об этом, пожалуйста, не беспокойся — у меня прекрасный муж, и из него получится не менее прекрасный отец! Скажу тебе по секрету, Валери: эти твои плэйбои — самые обыкновенные люди, такие же, как мы с тобой. У них есть сердца, они умеют чувствовать. Они могут влюбляться. И в самом деле способны измениться. Их меняет любовь.
— Да, конечно, конечно, я уверена, что это так. Я постараюсь преодолеть мои комплексы… в будущем. И обещаю как следует поразмыслить, прежде чем указать на дверь очередному кандидату в сердечные друзья.
Ну да, поразмыслить — и все-таки отказать. Валери не сомневалась, что на всей планете не найдется мужчины, способного растопить ее сердце, — как бы высок, элегантен и черноволос он ни был.
— Уф! Это ты только так говоришь, чтобы от меня отделаться. — Жанетт перекинула через плечо ремешок изящной сумочки и поднялась из-за стола. — Обещаешь, обещаешь, а я уверена, что все равно до самого Рождества проходишь в одиночестве.
— Ну, до Рождества осталась всего два месяца! Привлекательные холостые иностранцы — редкая добыча, они не встречаются на дороге каждый божий день!
— Как знать, как знать. Ну, дорогая моя, я побежала! Всего тебе хорошего.
— Я позвоню, если кто-нибудь подходящий объявится на горизонте, — улыбнулась Валери ей вслед.
Стройная брюнетка обернулась через плечо, помахала рукой.
— Ловлю тебя на слове!
Валери еще некоторое время провожала подругу взглядом. Та торопливо шла по оживленной улице — бодрая, подтянутая, само воплощение счастья и уверенности. Плечи расправлены, темные волосы до плеч откинуты ветерком, походка легкая, словно летящая…
Трудно не признать, что брак с Ивом Брюэлем оказался удачным. Или все дело в сексе?
Валери резко поднялась из-за столика. Она не хотела, не собиралась и думать о браке или сексе — о чем угодно, что портит настроение. Слишком долго пришлось ей восстанавливать растоптанное самоуважение! Нет, больше она не позволит чувствам заманить себя в ту же ловушку, из которой наконец удалось бежать! А кроме того, что толку жалеть о годах, впустую потраченных из-за Майлза, или терзаться вопросом, уж не становится ли она в самом деле фригидной?
