Всеволод Шипунский - Камчатский Декамерон (СИ)
— Оставь меня со своим пивом!.. Сейчас выйду… А пиво я не буду, пейте без меня. Хотя ты уже тёпленький, я вижу… Как машину-то поведёшь?
— Да ладно, «тёпленький»!.. — обиделся муж. — Нормальный!..
И неожиданно опять вспомнил:
— Слушай, а чего ты так стонала-то? …Ну, блин, стонет и стонет — как будто её е…! — выразился он в сердцах в третьем лице, демонстрируя свою обиду. Ему и в лоб не могло влететь, что так оно и было.
Тут она просто взвилась:- Идиот!! Придурок!! И язык же повернулся!..
— Тихо, тихо, Люд! — испугался он. — Я ж пошутил!.. Чего ты!..
— Вот гад!.. Скотина!..
— Ну, чего ты — шуток не понимаешь? А, Люд?.. — всё пытался он смягчить гнев супруги и неожиданно придумал:
— А давай знаешь чего?.. Давай, пока они там пьют — я к тебе в бассейн залезу?.. — решил он её обрадовать. — И успоко-ою!.. — и он, видимо (я-то этого видеть не мог), начал снимать куртку, потому что она закричала:
Я тебе залезу, дурак пьяный!.. Я тебе залезу!!..
И действительно, если бы он «залез», то обнаружил бы, что супруга его купается совершенно голой: к тому моменту все купальные принадлежности с нас были сняты и во избежание потери все вместе висели на моём плече. Впрочем, обнажение можно было объяснить каким-нибудь минутным капризом — было бы гораздо хуже, если бы он наткнулся в бассейне на постороннего, и тоже голого.
Взяв себя в руки, она закончила уже сдержанно:
— Миша, я тебя прошу — уйди отсюда. Ты же видишь, что меня нервируешь. Потом поговорим…
— Поду-умаешь, какая нервная!.. — обиженно ответил тот. — Слова ей не скажи!.. Ну и сиди тут! — и я услышал недовольно удаляющиеся шаги. — Не больно-то и хотелось!..
Через какое-то время вдалеке хлопнула дверца машины, и всё стихло.
— Витя! — позвала она. Я замер и не откликался: нервное напряжение было слишком велико, наступала разрядка, и меня так и подмывало «отколоть» что-нибудь эдакое.
— Витя, ты где? — крикнула она громче. Ответом ей была мёртвая тишина.
— О, боже мой!.. Боже мой! — запричитала она дрожащим голосом, решив, наверное, что любовник её оказался столь слабонервным, что не смог выдержать «явления мужа» в самый ответственный момент и утонул от страха. Двигаясь вдоль бассейна и ощупывая ногами дно — видимо, разыскивая тело, — она тихонько поскуливала и звала: «Ну, где ты?!.. Витя!..». Я не смог её больше мучить: поднырнул к ней, поймал выше колена и с шумом, по дельфиньи вынырнул, делая гигантский вдох. Она ахнула, но я уже прижимал к себе её обнажённое тело — не смотря на горячую воду, её всю трясло.
«Где ты был?.. — вопрошала она. — Ну, где ты был?!..». «Под водой сидел» — отвечал я уверенно, обнимая её за талию. «Как?.. Всё время?!..» — «Пришлось! А что прикажете делать?.. Куда прятаться?!» — самодовольно вещал я, чувствуя, что сегодня мой день и эта женщина будет верить любому моему слову. «Так долго!..» — «Ну, это смотря для кого долго… Ты же не знаешь, кто я на самом деле» — «А кто ты?» — «Я-то?.. Ихтиандр! Так нас обычно называют…» — многозначительно отвечаю я. — «А-а!..» — она облегчённо смеётся, понемногу успокаиваясь. — «Не веришь? Давай руку… Вот здесь, щупай, под мышкой, ближе к спине…» — я напрягаю мышцы спины, так называемые «крылышки», которые у меня хорошо прокачаны на перекладине. — «Чувствуешь?.. Плотное такое, на рёбрах…» — «Да…» — «Теперь с той стороны — есть?» — «Есть…» — «Ну, вот, а ты говоришь…» — «Что?» — «Результат операции — что!.. По вживлению жабер».
От смеха она падает на воду и буквально начинает тонуть. Я подхватываю её, а она, откашлявшись, опять заходится от смеха, откидываясь на моих руках (груди — торчком из воды) — это уже почти истерика, в которой сказывается весь пережитый испуг, страх и напряжение последних минут. «Врун! — говорит она, наконец, отсмеявшись, своим низким грудным голосом. — Врун противный!.. Я почти поверила!» — «Чистая правда!.. Вот те крест! — божусь я. — Сколько я под водой-то просидел? Минут пять? Или все десять?.. Тут без жабер не…» — «Пора идти, Витя, — со вздохом говорит она, мягко освобождаясь. — Отдай купальник. Как бы опять за мной…» — «Э, нет!..» — я прекрасно знал, что ей нужно идти, что именно этим всё и закончится, но мне так не хотелось её отпускать!.. «Ихтиандры никогда не отпускают тех, кто попадает им в лапы… — бормотал я, отвлекая её и желая сейчас только одного: чтобы она снова была моей, — …без искупительной жертвы… — повернув её — она была послушной в моих руках — я обнял её сзади. — В конце концов, любой Ихтиандр — всего лишь мужчина…» — шептал я ей на ухо. «Это я чувствую!.. — уже с придыханием отвечала она, прижимаясь задом. — Но меня могут…» «Не могут! — видя, что она уже готова «принести себя в жертву», я решительно развеял её страхи. — Я буду следить за всем, как часовой!.. Что ты, Людочка!.. Незаметно и муха не подлетит!»
Так оно и произошло. Мы устроились на мелководье, у самых ступенек, за которые она держалась руками, а я, вылезая из воды почти по пояс, зорко следил за обстановкой. …И наша волшебная сказка повторилась — с самого начала и, на этот раз, до конца!.. Никто нам больше не мешал, не подходил, не хлопала дверца машины… Стояла удивительная, незабываемая тишина, наполненная только шумом ветра, лёгким плеском воды да приглушёнными стонами моей русалки, на которую я, крепко держа её за талию, «гнал волну», то приникая к ней, то поднимая лицо в черноту неба в какой-то сексуальной «молитве», отрешаясь от реальности и погружаясь в ощущения…
В этих всплывающих из глубин, под чёрным небом, в горячей темноте вод ощущениях было что-то удивительно первозданное: так, наверное, косная материя миллиарды лет назад, плавая в первоокеане и соединяясь друг с другом, превращалась в живую, и вдруг начинала ощущать себя! Это было что-то необыкновенное!..
Много лет прошло, друзья, с тех пор, вот считай, что и жизнь прожита, но скажу вам честно — ничего подобного больше у меня не было! Нет, были, конечно, и встречи, и любовь, и страсть, и весьма экстравагантные иногда встречались дамы — если рассказать, так вы ахнете! — но подобной остроты чувств — никогда. Это была та встреча, которая бывает только однажды.
…Прощание наше было скомканным: я ещё плавал в волнах эйфории, мало что соображая, а Люда уже спешила. Не надевая купальника, она наскоро обтёрлась, стоя на верхней ступеньке во всём своём великолепии, которое различалось даже в тусклом свете далёкого фонаря, и быстро оделась. «Ну, вот! Я побежала…» — она стояла в какой-то элегантной сине-жёлтой куртке, готовая уйти. «…Но мы увидимся?!» — опомнился я наконец. «Да, да!.. Если захочешь…» «Как я найду тебя?» «Позвони мне в городе на работу» — сказала она и назвала телефон, который я запомнил сразу и намертво. Потом пошла, не оглядываясь.
