Мирра Блайт - Просто скажи «да»
Эндрю обожгла злость. Прошло уже несколько месяцев, а он испытывает ту же боль, что и тогда, когда его отвергли. Но он не поддастся влечению и доведет горькую игру до конца.
— Ошиблась поворотом или совершаешь экскурсию по задворкам? — ровным тоном спросил он.
Мей резко обернулась на звук его голоса, в широко раскрытых глазах метнулась тревога. Прижав руку к груди, она уставилась на Эндрю. Повисло напряженное молчание, затем Мей судорожно сглотнула, собираясь с силами. Наконец она облизнула губы и выдавила улыбку.
— Я и представить не могла, что здесь такая… непролазная грязь.
Эндрю продолжал смотреть на нее, и не думая отвечать на улыбку.
— Не сомневаюсь.
Ее лицо помрачнело, а серые глаза приобрели грифельный оттенок. Несколько мгновений Мей выдерживала его взгляд, потом посмотрела на свой шарф, принялась расправлять запутавшиеся концы. Длинные ресницы скрыли глаза, но Эндрю видел, что она слегка растеряна. Мей продолжала возиться с шарфом, стоя перед ним во всем своем великолепии, и он готов был поспорить на очередной заказ, что она умудрилась пройти по затопленной грязью улице, не посадив ни единого пятнышка на дорогие туфли. Боже, да он готов ее задушить!
Ухватившись, как за соломинку, за внезапно вспыхнувшую застарелую злость, Эндрю не хотел терять ее до конца разговора.
В упор глядя на нее, он резко сказал:
— Обойдемся без светской болтовни, Мей. Чего ты хочешь?
Она вскинула на него серые глаза, в которых мелькнуло странное выражение, а затем, опустив взгляд, пнула носком туфли валявшийся под ногами кусочек штукатурки. Наконец снова посмотрела на него задумчиво и с сомнением. Помедлив еще немного, Мей сделала беспомощный жест и спросила:
— Мы можем где-нибудь поговорить?
Пригвоздив ее к месту еще одним непримиримым взглядом, Эндрю промолчал. Он решал, как поступить. Если предстоящий разговор имеет отношение к работе, он вполне может ее выслушать. Хотя и испытывает большое желание выставить Мей за дверь. Но скрытая тревога в ее глазах, бешеное биение жилки на шее подсказывали, что работа здесь ни при чем. Тяжело вздохнув, Эндрю выпрямился и направился в сторону кухни, отлично понимая, что потом будет глубоко сожалеть об этом.
Он вошел в недоделанную комнату, нагнулся, поднял брошенный кем-то инструмент и положил его к остальным. Стараясь держаться спиной к Мей, подошел к окну и, поймав взгляд одного из рабочих, знаками показал, чтобы тот выключил компрессор. Он вдруг почувствовал, что боль, живущая в нем, сильнее, чем ему казалось.
Эндрю обернулся с застывшим лицом и, прислонившись спиной к стене, скрестил на груди руки. Он лучше провалится сквозь землю, чем снова спросит, зачем она сюда пожаловала.
С напряженным лицом Мей сделала шаг в его сторону и безотчетным движением потрогала поднятые им плоскогубцы. Затем расправила плечи и взглянула на него.
Таких глаз, как у нее, он ни у кого не видел. И именно эти глаза начисто лишили его некогда рассудка. Серые, спокойные и внимательные, с такими длинными и густыми ресницами, что они казались ненастоящими. Такие глаза и губят мужчин.
Презирая себя за то, как по-прежнему легко она способна вывести его из равновесия, Эндрю покрепче стиснул зубы. Он ни за что не заговорит первым. Ни за что!
Мей в упор смотрела на него, словно олень, ослепленный фарами встречной машины. Эндрю охватило странное ощущение. Что-то стряслось. Что-то определенно стряслось.
Судорожно сглотнув, она стиснула руки. Морщинки, пролегшие от крыльев носа к уголкам рта, выдавали крайнее волнение, а жилка на шее снова пульсировала в невероятном ритме. Вздернув подбородок, Мей произнесла звенящим от напряжения голосом:
— Я решила, что ты должен это знать: я на четвертом месяце беременности.
У Эндрю возникло ощущение, что его внезапно ударили по затылку мешком с песком. Беременна? Он тупо смотрел на Мей. Нет, должно быть, он ослышался. Но тревога, написанная в ее взгляде, свидетельствовала о том, что именно это она и сказала.
Придя в себя от потрясения, Эндрю почувствовал, как гулко забилось сердце. Беременна? Но он всегда был предельно осторожен!
Эндрю замер. Он ни на секунду не усомнился в том, что она говорит правду, или в том, что ребенок его. Несмотря ни на что, Мей Поллард имела свои принципы. Она могла недоговаривать, уходить от ответа, но никогда не лгала. Гордость не позволяла ей этого.
Явно смущенная его молчанием, Мей подошла к окну и остановилась рядом с Эндрю. Теперь стало заметно, что она дрожит. Эндрю прикрыл глаза, аромат ее духов вызвал в теле привычную реакцию. Только этого и не хватало, чтобы добить поверженного мужчину!
Взяв наконец себя в руки, он повернулся, чтобы видеть ее. Мей стояла неподвижно, но по напряженному профилю, по дерзко вскинутому подбородку он понял, что она держится исключительно на нервах.
Зло прищурившись, Эндрю смотрел на нее и ждал. Четыре месяца! И только сейчас она соизволила сказать ему об этом! Второй раз за это утро ему захотелось придушить ее.
Не отрывая взгляда от окна, Мей наконец произнесла:
— Как ты понимаешь, беременность прерывать я не собираюсь. — Она помедлила, затем бросила на него взгляд, в котором мелькнул вызов. — Случившееся стало для меня неожиданностью, но ребенка я сохраню.
Последовало тягостное молчание. Снова не дождавшись ответа, Мей, глубоко вздохнув, продолжила:
— Понимаю, ты ошарашен. Тебе нужно время, чтобы все это переварить, но я хочу, чтобы ты знал: я готова нести всю ответственность.
Злость вспыхнула в Эндрю с новой силой.
— Если так, то почему ты здесь? — холодно спросил он.
Переступив с ноги на ногу, она бросила на него быстрый, нервный взгляд и снова отвернулась к окну, закрыв глаза и стиснув руки, словно призывая на помощь все свои внутренние силы. Наконец, с трудом разжав губы, Мей проговорила:
— Этот ребенок не только мой, но и твой… — Она набрала в легкие побольше воздуха. — И если ты решишь играть активную роль в его жизни, я возражать не буду. Оставляя в стороне наши неудавшиеся отношения, я думаю, что из тебя получится прекрасный отец, и надеюсь, что ты не откажешься участвовать в воспитании ребенка только из-за меня.
Прекрасный отец? Эндрю вдруг показалось, что компрессор опять заработал, только на этот раз у него в груди. Несколько месяцев назад она брезгливо стряхнула его, словно лягушку, прыгнувшую на рукав, а теперь считает, что он будет прекрасным отцом? Четыре проклятых месяца она молчала, и наконец решила сообщить ему!
Четыре месяца? Эндрю резко выпрямился и уставился на нее. Значит, она уже подозревала, что беременна, когда вышвырнула его. Проклятье! Она держала это при себе целых четыре месяца!
