Индия Грей - Английский чай
Люка слегка развернулся, и Рафаэль увидел его пленницу.
Адреналин ударил в лицо с такой силой, что он, не раздумывая и не удостоив отца даже взглядом, направился сквозь толпу к ним. Сейчас счета волновали его меньше всего. Он хотел вырвать эту девушку из лап брата.
Заметив Рафаэля, Люка выпрямился.
— О, блудный сын вернулся! — с сарказмом бросил он, а Рафаэль запустил руку в волосы, только чтобы не покалечить этого недоумка. — Я бы представил вас, но мы тоже только что встретились, и я не успел узнать имя этой красавицы.
Рафаэль, не удостоив Люку ответом, повернулся к девушке:
— Дорогая? Вы хотели бы встретиться еще с кем-то или готовы идти?
На лице Люки отразилось удивление, а зеленые глаза незнакомки заблестели в свете канделябров, как у кошки. Она помолчала, словно раздумывая, а потом произнесла на одном дыхании:
— Я вся твоя… дорогой.
Ладно, на одну ночь Ева Миддлмисс готова была признать свою ошибку. Судьба существует. И сейчас она стоит совсем рядом.
Они прошли по дворцовому залу, подальше от шумной толпы. Ева видела на себе любопытствующие взгляды, но ей было совершенно наплевать.
Но она вспомнила Элли.
— Мне нужно вернуться. Я не должна была…
— Нет, должна, поверь.
— Не понимаю… обычно я так не поступаю…
— Ну конечно, — улыбнулся он. — Поэтому я и вырвал тебя из лап этого… мерзавца.
— А мне он показался милым.
— Внешность обманчива.
Он завел ее в тихую, едва освещенную галерею. Только закрыв за собой дверь, незнакомец повернулся к Еве, обжигая ее взглядом.
— Разве я не должна решать сама?
— Я не хотел рисковать и позволить тебе принять неверное решение.
— Почему ты так говоришь?
— Такое случалось и раньше. — Он поддел шелковую бретель ее платья, которая спала с ее плеча, и аккуратно вернул на место.
А потом вдруг притянул к себе, запустив руку в роскошные волосы Евы, и завладел ее губами. Он целовал ее с голодным желанием, долго и страстно. Его губы спускались ниже, лаская своим теплом шею и ямочку у самого основания горла. Она обняла его сильнее, показывая, что жаждет его прикосновений…
Вежливый кашель в дверях заставил обоих отскочить друг от друга.
— Синьор ди Лазаро? Синьор Рафаэль ди Лазаро? Извините, но вашему отцу стало плохо. Думаю, это серьезно.
И он ушел, оставив ее, замершую от ужаса. Этот мужчина не был ее судьбой. Он был ее проклятьем!..
ГЛАВА ВТОРАЯ
Это был всего лишь маленький клочок бумаги, вырванный из записной книжки или блокнота. Лежа на хрустящих гостиничных простынях, Ева зажала его между пальцами. Ей не нужно было включать свет и смотреть на него, чтобы вспомнить, что пятно от пролитого кофе напоминало очертание кролика. А цифры 592 навсегда врезались в память. Прямо под большим пальцем было написано имя: Рафаэль ди Лазаро. А еще ниже, слева, как раз у кроличьего уха, было одно слово: наркотики.
Девушка, с которой Элли снимала квартиру во Флоренции — Каталина или как ее там, — выслала вещи Элли в Англию после ее смерти. В кармане джинсов сестры Ева и обнаружила этот обрывок. Остальное было залито кофе, но это неважно. Ева знала имя человека, снабжавшего Элли героином. И этим человеком был Рафаэль ди Лазаро.
К тому времени как Ева нашла этот клочок, Рафаэль уже уехал в Колумбию, а власти Италии закрыли дело Элли. Но Ева твердо решила отомстить за смерть сестры, сколько бы времени на это ни ушло. Поэтому она и согласилась на план Лу. В конце концов, вилять бедрами и улыбаться не так уж сложно.
Ева сжала листок.
Она достанет его…
Раздражающе затрезвонил мобильный. Девушка схватила телефон, опрокинув стакан воды, и выругалась.
— Ева?
О, нет, только не Марисса Фокс, редактор «Глиттерати»!
— Простите? То есть да, это я, прости.
— Ева, я слышала, ты там закрутилась среди моделей? Ты теперь стала протеже Сиенны? Пусть покажусь занудой, но не могла бы ты приехать на утреннюю пресс-конференцию?
— Ничего об этом не слышала.
— Да ты что, дорогая! Семейные доктора ди Лазаро сегодня дали неутешительный прогноз…
Ева побледнела. Рафаэлю плохо?
— Ева, ты еще там?
— Да.
— Так ты что, не знаешь, что Антонио ди Лазаро вчера пережил сердечный приступ?
— Антонио?
— Да. Так ты приедешь? В десять часов в больнице Святой Марии Навской. Я бы сама пошла, но мне предстоит поход на презентацию духов. Как жаль, что Лу подхватила эту дурацкую аллергию! Но я уверена, ты тоже отлично справишься, так ведь, дорогая?
Ева надела очки и взглянула на часы. Черт! Девять двадцать.
— Так, значит, пресс-конференция? Ладно. Нет проблем. Я буду там. А соберутся только медики или члены семьи тоже?
— Я тебя умоляю! Из-за сердечного приступа отца Люка вовсе и не думал отказываться от развлечений. Не думаю, что он появится. А Рафаэль ненавидит прессу. Он антижурналист и антипапарацци в некотором роде. Ах, вот и завтрак! Это лучший отель во Флоренции и, представляешь, тут не делают сок из сельдерея! Можешь поверить? Ладно, дорогая, поторопись. И передай от меня привет Сиенне. Надеюсь, ты узнаешь побольше пикантных новостей. Увидимся на презентации. Чао, дорогая.
В панике Ева позвонила Лу. Та знала, что делать с пресс-конференциями и со всем остальным.
Нет. Нет. Не-е-ет! Только не…
Автоответчик.
Ева в ужасе бросилась в ванную. Она была бледна как мел. А через пятнадцать минут нужно выглядеть как профессиональный модный обозреватель.
Пятнадцать минут… и целая куча дорогой косметики для супермоделей.
Интересно, что из этого выйдет?
Ева не надела очки, но без труда нашла нужную комнату в больнице-Святой Марии Навской.
Она встала рядом с блондинкой, судя по всему тоже журналисткой, и достала из сумки диктофон, которым предусмотрительно снабдила ее Лу. Однако без очков никак не удавалось вставить кассету.
— Трудная выдалась ночка, да? — участливо поинтересовалась блондинка.
— Можно и так сказать.
Все встали на свои места. Вскоре за белым столом расселись доктора. Защелкали фотоаппараты, журналисты схватились кто за что. Но тут открылась дверь, и все обернулись посмотреть на опоздавшего.
Сердце Евы бешено забилось. Все фотографы снимали… Рафаэля ди Лазаро!
Шум поутих, и Алессандра Ферретти представила докторов:
— Доктор Кристиано, личный врач синьора ди Лазаро; доктор Ковалетти — главный хирург-кардиолог.
С разных сторон посыпались вопросы, и Ева со стыдом осознала, что не всегда понимает ответы, звучащие на итальянском. Расспросив врачей, журналисты накинулись на Рафаэля. Как долго он не видел отца? Вернулся ли он из Южной Америки, узнав о его болезни? Как Антонио выглядел перед приступом?
