Лори Фостер - Смятые простыни
Так значит, он хочет познакомиться с ее сестрой? Ну что ж, Софи не могла дождаться этого момента.
— Эй! — Коул с удивлением уставился на Чейза, сунувшего ему в руку ледяную банку со взбитыми сливками и пытавшегося отвлечь его внимание от Софи. — Что?
— Ты стоишь здесь, истекая слюной, с тех самых пор, как она взяла в руки ложку. Меня всегда занимал вопрос: почему ты кладешь ей в шоколад столько этих чертовых сливок? Теперь я знаю ответ.
Коул и не думал ничего отрицать. Черт, с того момента, как Софи поднесла ко рту первую ложечку, он чувствовал возбуждение. Какой сексуальный рот, какие полные, мягкие губы — проклятие, он был одержим ею!
Коул вспомнил их первую встречу, когда девушка купила свой магазинчик в нескольких шагах от таверны на другой стороне улицы и после работы зашла в бар — такая строгая, такая привлекательная, — заказала чашку горячего шоколада, несмотря на то что в тот июльский день на улице было очень душно. Заинтригованный, он положил в чашку здоровенную порцию взбитых сливок и с чувственным наслаждением наблюдал, как незнакомка смакует их, облизывая кончиком языка верхнюю губу и прикрывая глаза от удовольствия. Софи не догадывалась, что за ней наблюдают. И вот уже более полугода Коул каждый вечер терпит сладостную муку, наблюдая за этим ритуалом.
— Поскольку с первой порцией она уже покончила, может, пойдешь предложишь ей еще?
Коул покачал головой, не обращая внимания на издевку:
— Это будет слишком очевидно. Если она догадается, какое наслаждение мне доставляет наблюдать за ней, то больше никогда не закажет горячего шоколада.
— А может быть, сжалится и пригласит тебя к себе?
Коул нахмурился. Чейз был самым молчаливым из четверых, но на этот раз что-то разболтался.
— У тебя сегодня есть какая-то особая причина дразнить меня?
Чейз широко улыбнулся:
— Кроме того, что ты прячешься тут, как мальчишка в кондитерском магазине, глазеющий на конфеты и не имеющий денег, чтобы купить их? Нет. Другой причины у меня нет.
— Она отказывается участвовать в конкурсе.
— Очень плохо. — Чейз отлучился на несколько минут, чтобы выполнить очередной заказ, затем вернулся к Коулу. — И ты не смог ее уговорить?
Коул рассеянно покачал головой:
— У нее есть сестра-близняшка.
— О-хо-хо, значит, существуют две Софи. Это уже интересно! Они абсолютно одинаковы?
Коул толкнул его плечом.
— Да. И брось свои грязные мысли.
— Куда мне! А как насчет твоих собственных?
— Кое-какие меня посетили. Она говорит, что ее сестра примет участие в конкурсе, а сама не хочет. — Коул раздраженно вздохнул. — И что есть в Софи такого, что заставляет меня предаваться столь буйной фантазии?
— Это ты мне скажи.
Скрестив руки на груди и прислонившись к стене, Коул попытался разобраться в своих чувствах.
Она так невозмутима, так застегнута на все пуговицы. За семь месяцев не пропустила ни одного вечера, что может свидетельствовать об отсутствии у Софи приятеля. Коул внимательно разглядывал ее темно-каштановые волосы, разделенные на прямой пробор и ниспадающие на плечи легкими волнами. Ему хотелось зарыться в них лицом, уткнуться носом ей в шею, ощутить мягкий шелк ее волос лицом, грудью, животом.
Он жаждал увидеть эти волосы разметавшимися по подушке, когда накроет ее собственным обнаженным телом, спутавшимися и растрепавшимися в момент высшего наслаждения, которое он ей подарит.
Коул вздрогнул:
— Проклятие!
— Не хочешь поделиться со мной своими мыслями?
— Нет!
У нее узкие, но всегда гордо развернутые плечи и прямая спина. Ее кожа сводит с ума, такая гладкая и светлая. Интересно, она везде такая? Должно быть, кожа Софи очень сладко пахнет — Коул готов был биться об заклад, что так оно и есть, — теплая, чувственная, как само женское естество.
— Может быть, ее сестра даст тебе шанс? Если они похожи как две капли воды, тебе не придется даже включать воображение.
— Не хочу я чертовой сестры! Я хочу ее. — Коул не отрывал взгляда от Софи, которая, покончив со сливками, покрывавшими шоколад, поднесла чашку к губам, отпила и вытерла губы салфеткой. — Дело ведь не только в том, как она выглядит. Дело в самой Софи. Она мне улыбается, а я только и думаю что о ее теплой коже, учащенном дыхании и смятых простынях.
— Да, плохо дело.
— Черт побери, сам знаю! Но каждый раз, как только я подхожу, она испуганно отодвигается. Просто эта девушка не испытывает ко мне никакого интереса.
Коул отчетливо представил себе, как Софи прячет от него взгляд, как нервно сцепляет пальцы рук и прикусывает губу. Господи, как ему нравится, когда Софи так прикусывает губу!
— А ты спроси у нее: почему?
Коул сверкнул на брата сердитым взглядом:
— Ну да, сейчас! Я не могу уговорить ее даже поучаствовать в проклятом конкурсе. Как же я буду просить Софи открыть мне свои тайные мысли?
— У тебя в запасе еще несколько дней. Но если она все же откажется участвовать, что будем делать?
Коул пожал плечами, обескураженный такой перепективой.
— Подберем другую победительницу. В конце концов, это же конкурс. О нем пишут все местные газеты, для нас в любом случае будет хорошая реклама. А стоить это будет всего ничего — бесплатное обслуживание победительницы в течение месяца.
— Ну, положим, тебе это будет стоить еще и вечера удовольствий в обществе дамы-победительницы, потому что, кроме тебя, никто из нас не решится сунуть голову в ящик Пандоры. Так что придется тебе выдержать этот премиальный женский эскорт.
По правде сказать, Коул не отказался бы от «премиального женского эскорта», если бы речь шла о Софи. Лучшую часть жизни он потратил на воспитание братьев, которые после смерти родителей остались на его руках, и ничуть не сожалел об этом, напротив, очень дорожил их искренней дружбой. Но на то, чтобы поднять троих мальчишек, у Коула уходило практически все время, для иных занятий его совсем не оставалось, поэтому он довольствовался мимолетными встречами с женщинами.
Теперь Мак, самый младший, уже заканчивает колледж, все братья пристроены и обеспечены, и Коул обрел наконец свободу, может жить для себя. Но теперь ему была нужна Софи. Черт бы побрал ее упрямство и желание подсунуть свою сестру!
Чейз занялся обслуживанием клиентов, а Коул направился в свой рабочий кабинет, чтобы разобраться со счетами, но задержался и снова воззрился на Софи. Его план был так прост: День святого Валентина — праздник влюбленных и подходящий момент, чтобы устроить конкурс, который позволит им остаться наедине.
