Барбара Воллес - Мечты и свидания
– У вас и так довольно высокая зарплата, – наконец ответил он, садясь в кресло. – Выше, чем у других личных секретарей.
– Да, но и работы я выполняю больше, чем другие личные секретари, – возразила она. – Я уже не говорю о дополнительных часах. Я допоздна задерживаюсь в офисе, беру работу на дом, приезжаю сюда в выходные. Во многих компаниях моя должность имеет более солидное название.
Разве Рон не говорил ей, что она незаменима?
– Никто не сомневается в вашей преданности компании и не умаляет ваших заслуг, Элизабет.
Может, она напрасно переживает? Может, он готов войти в ее положение?
Откинувшись на спинку кресла, Чарльз соединил вместе кончики своих длинных пальцев.
– Вообще-то я сейчас занимаюсь сокращением расходов и не собираюсь никому повышать зарплату.
– Я в курсе, но я надеялась, что вы войдете в мое положение и сделаете для меня исключение.
– Если я сделаю его для вас, мне придется сделать его для всех остальных.
Огонек надежды, теплившийся внутри ее, погас.
– Я не прошу повышать мне зарплату намного. Просто мой сын…
– Не сейчас, Элизабет, – перебил ее Чарльз, которого определенно не интересовали ее проблемы. – Когда я соберусь увеличить зарплату кому-то из сотрудников, я рассмотрю вашу просьбу, а сейчас мне очень жаль, но я ничем не могу вам помочь.
Ну конечно ему жаль! Он жалеет о том, что потратил на нее свое драгоценное время. Впервые с того дня, когда Лиз сюда пришла, она возненавидела свою работу.
Точнее, человека, на которого работает.
Этот человек потянулся за телефоном и, не глядя на нее, произнес:
– Распорядитесь, чтобы бухгалтерия прислала мне эти данные к десяти часам.
Лиз не ответила. Зачем? Он все равно не стал бы ее слушать. Он самодовольный, бессердечный, жадный, помешанный на цифрах…
По пути в дамскую комнату она, глотая слезы, продолжила ряд нелестных эпитетов. Добравшись до нужной двери, она яростно толкнула ее ногой и почувствовала сильную боль от пальцев до колена.
Это хорошо. Если кто-то спросит, почему у нее заплаканный вид, она скажет, что больно ударилась.
«Никто не сомневается в вашей преданности компании и не умаляет ваших заслуг».
Слова Чарльза повторялись в ее голове как насмешка, пока она вытирала глаза.
Она сама виновата. Стоило ему только сделать ей комплимент, как она начала питать себя надеждами. Когда она осознает, что комплименты и обещания – это пустая болтовня?
Что ей теперь делать? Как она скажет Эндрю, что он не будет учиться в подготовительной школе Трентона? Ведь он так об этом мечтает.
«Их игроков хотят заполучить школы первого дивизиона. Мам, разве не было бы здорово, если бы я смог играть за Бостонский университет или Гарвард?»
Если Эндрю поступит в школу Трентона, для него откроется множество дверей. В противном случае у него даже не будет возможности их увидеть.
По милости ее босса ей придется искать другой способ открыть эти двери. Может, Билл… Лиз тут же отклонила этот вариант. Отец Эндрю не появлялся семнадцать лет. С чего она взяла, что он захочет помогать сыну сейчас?
Она, как всегда, оказалась наедине со своими проблемами.
– Послушайте меня, Джеймс, я не собираюсь платить вам неустойку.
Положив трубку. Чарльз повернулся к окну. Редкие снежные хлопья медленно опускались на землю и исчезали в белоснежном покрывале. Вершины Уайт-Маунтинс прятались в сером тумане. На склонах виднелись следы от лыж и сноубордов.
Он не мог поверить, что вернулся в Нью-Гэмпшир. Все эти годы он думал, что «Гранитный штат», с которым у него были связаны неприятные воспоминания, навсегда остался в прошлом. И вот он снова здесь, в Гилморе, и ему приходится управлять компанией своего отца, которую тот так любил. Юристы компании считали, что завещание в пользу Чарльза – это последний примирительный жест со стороны Рона. Возможность после смерти исправить ошибки, которые он не сумел исправить при жизни.
Причины, побудившие Рона к этому, Чарльза не интересовали. Он никогда не был нужен своему отцу, и ему не нужна отцовская компания. Старик ошибся в выборе преемника. Для Чарльза «Бишоп Пейпер» значит не больше, чем очередное приобретение из длинного списка компаний, которые он покупает, делает рентабельными в кратчайшие сроки и продает.
Раздался тихий стук в дверь. Повернувшись, он увидел Элизабет, стоящую в проеме. Ее глаза были слегка припухшими. Похоже, после их разговора она потеряла самообладание.
Несомненно, она его презирает. Точнее, стала еще больше его презирать, поскольку он уверен, что все сотрудники питают к нему отвращение с самого первого дня. Ледяной король – вот как они его называют за его спиной. Это прозвище весьма ему подходит. Он не привык открыто выражать свои чувства.
Надо отдать должное его секретарше, покрасневшие глаза – это единственный признак того, что она была расстроена. Когда она подошла к нему в лодочках на низком каблуке, ее лицо было непроницаемым.
– Ваш пакет из «Синхуа Пейпер», – отчеканила она, протягивая ему толстый конверт. – Я могу быть еще чем-нибудь вам полезна?
– Пока нет.
Повернувшись на каблуках, она направилась к выходу. Глядя ей вслед, Чарльз заметил, что ее бедра красиво покачиваются при ходьбе. Если бы она узнала, о чем он сейчас думает, то возненавидела бы его еще сильнее. При этой мысли один уголок его рта приподнялся.
Когда за ней закрылась дверь, Чарльз переключил свое внимание на конверт от Хуан Бина.
Он с самого начала знал, что искать того, на кого можно переложить свою обузу в виде ненужного наследства, следует в Азии. Те славные дни, когда производство бумаги в Новой Англии процветало, остались в прошлом. Чтобы остаться на плаву, средней компании вроде «Бишоп Пейпер» нужен либо владелец, фанатично преданный своему делу, либо крупная спонсорская компания.
Чарльзу безразличен отцовский бизнес и его дальнейшая судьба. К счастью, Хуан Бин из «Синхуа Пейпер» заинтересован в открытии филиала в Штатах. Он продаст китайцу компанию сразу, как только это будет возможно. Тогда о «Бишоп Пейпер» можно будет забыть навсегда.
К ланчу Лиз немного успокоилась. Еще не все потеряно. Осталось еще множество способов раздобыть деньги. Она может устроиться еще на одну работу, взять долгосрочный заем, обратиться в отдел финансовой помощи трентонской школы. Не могут же все люди быть такими жадными и черствыми, как ее босс.
– Что у нас с лицом? – спросила ее Лианна Кенни, коренастая секретарша бухгалтерии, вошедшая в комнату отдыха.
– Думаешь, я смогу взять в банке сумму, равную годичной плате за обучение в престижной школе?
– Все еще пытаешься устроить своего сына в школу Трентона? – Открыв дверцу холодильника, Лианна достала оттуда пластиковый контейнер с салатом. – Знаешь, государственная школа – это еще не конец света.
