Джоу Росс - Никогда не выйду замуж
К концу смены настроение Кейт испортилось окончательно. Она проработала весь день, ей даже пришлось сбегать в участок переодеться, когда по бульвару прошел слух, что девица в красном – из полиции.
У нее зверски болела голова, ныли ноги, мало того: пока она боролась за чистоту нравов на городских улицах, позвонила ее мать, одна из немногих, кого можно было назвать звездой старого кино.
– Я пытался объяснить ей, что ты на патрулировании, – оправдывался дежурный полицейский, – но эта леди не признает слова «нет».
– А то я не знаю, – пробурчала Кейт. Она была в свою мать – и внешностью, и железным упорством, которое немало помогало ей по службе. – Сейчас переоденусь и позвоню.
– Нет нужды, – ответил сержант. Его ехидная ухмылка насторожила Кейт. – Она сказала, что передать тебе. – Его улыбка доползла до ушей; пол-отделения замерло в ожидании.
– Ты не записал? – спросила она с надеждой.
– Не понадобилось. Нетрудно было запомнить. – Сержант сделал зловещую паузу. – Мне велено напомнить, что в воскресенье тебя ждут на торжественный семейный завтрак.
Мать устраивала такие собрания лишь раз в году, и Кейт, разумеется, и думать об этом забыла. Полицейские разразились хохотом. Славное воскресное развлечение для людей их профессии!
– Эй, Карриген, – окликнул ее капитан, – хочешь, я одолжу тебе розового пуделя моей жены? Будет с кем пойти на праздник.
Раздался новый взрыв смеха, на который Кейт ответила таким изощренным ругательством, что даже бывалые полицейские восхищенно зацокали языками. Девушка гордо прошествовала наверх в раздевалку, чтобы переодеться в джинсы и майку, в которых пришла утром на работу. Веселье коллег не улучшило ей настроение.
В дверях человек в форме технического персонала возил шваброй по залитому водой полу. Похоже, прорвало трубы.
Обходя лужи, Кейт направилась к своему шкафчику.
Но, открыв дверцу, огорченно ахнула. На железный пол шкафчика с одежды капала вода. Придется ехать домой в наряде проститутки, поняла Кейт.
Никто не приставлял тебе пистолет к виску и не требовал, чтобы шла в копы, напомнила она себе, отъезжая от полицейского участка в своем красном «мустанге» под аккомпанемент веселых свистков.
Вообще-то она любила свою работу. Любила дух товарищества, царивший в отряде, и то, что она помогает поддерживать порядок в городе, и то, что здесь никогда не знаешь, что ждет тебя в следующую минуту, но больше всего любила звук защелкивающихся наручников на запястьях негодяев.
Однако бывали дни вроде сегодняшнего, когда она задумывалась: может, и впрямь, надо было принять совет школьного консультанта и пойти в медсестры?
Пыльная деревушка Сан-Мигель изнемогала от зноя. Утром в кабачке уже произошли две драки, и одного бедолагу даже пришлось отправить в больницу. За столиком в углу сидели мужчина и женщина и потягивали текилу. Переругивались. Внезапно женщина влепила мужчине пощечину и вихрем вылетела из кабачка, только взметнулась юбка. Рассвирепевший мужчина ринулся за ней.
Воздух был насыщен влагой. Из свинцовых туч иногда доносились еще робкие раскаты грома. Невыносимая жара и надвигающаяся гроза разогнали людей по домам, и улицы опустели.
Мужчина быстро догнал девушку и схватил за руку. Она вырвалась и пошла дальше. Его терпение лопнуло – он сгреб ее в охапку и прижал к облупленной стене пустующего дома.
– Черт возьми, это не то, что ты думаешь! – прокричал он ей в лицо.
– Да ну? – Она вскинула голову, глаза ее гневно сверкали. – Ты ведь обещал! Ты говорил, что для нас это единственный способ остаться вместе! А теперь переспал со мной, получил, что хотел, и уезжаешь!
– Я же объяснял тебе, – выдохнул он, теребя ей волосы и глядя в глаза. – Джилиан, я давно собирался осуществить наш план. Но это нелегко. Он же агент ФБР!
– Ты тоже, – певуче напомнила Джилиан Петерс.
Тут наконец в полный голос загрохотал гром и разразился ливень. Красная пыль под ногами Джилиан в считанные мгновения превратилась в грязь.
Он опять толкнул ее к стене, одной рукой задирая ей юбку, другой расстегивая свои джинсы. А затем в блеске молний и под раскаты грома, не обращая внимания на проливной дождь, особый агент ФБР Хантер Робертс овладел любимой женщиной – стоя, на аллее сонного пограничного городка, где они впервые задумали убить ее мужа.
– Снято! – крикнул режиссер.
– Снято, – эхом отозвался его ассистент. На заднем плане студии «Ксанаду» тотчас прекратился дождь, умолк гром, и влюбленная пара разъединилась. Помощница режиссера ринулась к ним с халатами и полотенцами.
– Может, хватит? – проворчала Блайт Филдинг. – Еще немного, и я заработаю пневмонию.
– Еще немного, и я неделю не смогу ходить, – отозвался ее партнер по фильму Дрю Монтгомери.
Она рассмеялась, вытирая волосы.
– Твое счастье, Дрю, что ты еще новичок на студии. Я удивляюсь, как у тебя вообще хватает энергии.
Он скривился.
– Блайт, на тебя не отреагирует только мертвый.
– Ты неисправим, – мягко улыбнулась она.
– Блайт, Дрю, извините, – вмешался режиссер, – но придется повторить.
– Черт возьми, Мартин, – запротестовала Блайт, – я же говорила тебе, у меня сегодня важная встреча.
– Помню. – Тон Мартина был не менее раздраженным. – Но в сцене слишком много посторонних шумов. Поторопитесь, ребятки, а то этот скряга Стерн сделает нам ручкой.
– Невелика потеря, – вполголоса произнесла Блайт.
– Я тебя понял, Блайт, – беззлобно отозвался Мартин. – К твоему сведению, мне этот фильм нужен, чтобы мой малыш поступил в Гарвард, – если уложим пленку в коробки прежде, чем парень закончит школу. – Поскольку сыну режиссера было всего лишь три года, Блайт подумала, что даже при самом крупном невезении с производством они могли себе позволить крошечный перерыв.
– Мне надо позвонить, – сказала она.
– Только быстро. Ровно в пять Кэнди ждет тебя в гримерной. Эту чертову сцену мы должны до полуночи закончить.
Блайт зашла в вагончик, который служил ей раздевалкой. Опустившись на диван, она набрала уже выученный ею наизусть номер Слоуна Уиндхема, писателя и режиссера, с которым она надеялась договориться о сценарии для первого фильма в ее новой независимой компании. Услыхав автоответчик, она была вынуждена оставить сообщение.
– Привет, Слоун. Это Блайт. Блайт Филдинг, – зачем-то добавила она.
Уже третий раз за неделю она отменяла назначенную встречу, теперь, не ровен час, Слоун, не отличающийся терпением, вообще откажется с ней разговаривать.
– Мне ужасно жаль, но боюсь, мы опять застряли. Режиссер не отпускает. – Огорчение, беспокойство, раскаяние – все это передавал ее голос, а рука нервно поглаживала густые темные волосы. – Пожалуй, я не смогу прийти в шесть. Ничего, если мы передвинем на семь?
