Дженис Хадсон - Крутой техасец
– Я рассказал почти все о своей жизни, а про вас я ничего не знаю, даже имени. Есть оно у вас?
Имя. Имя. Как скоростной компьютер она пробежала умственным взором по списку возможных имен, отбрасывая те, которые уже использовала раньше: Нора, Рейчел, Дженнифер. Бэмби? Слишком броско. Карлотта? Слишком экзотично.
Кейт. Ей всегда нравилось это имя. Имя без ненужных ассоциаций. Она улыбнулась:
– Меня зовут Кейт.
– Просто Кейт?
Он взглянула на один из многочисленных плакатов, украшавших обшитую сосной стену бара.
– Миллер. Кейт Миллер.
Он нахмурился.
– Миллер. Вы не родственница Миллерам в Бирне? Или же Миллер это фамилия вашего мужа?
– Я не замужем. И я понятия не имею, где находится этот ваш Берний, поэтому сомневаюсь, что у меня там могут быть родственники. У меня вообще нет никаких родственников, кроме троюродных братьев в Айдахо. И встреть я их сейчас, я бы их не узнала.
Много из того, что она сказала, было правдой. У нее действительно были дальние родственники, троюродные братья, которые стали для нее чужими, но жили они в Орегоне.
– Если вы не замужем, то, должно быть, это ваш приятель постарался.
Она удивленно спросила:
– Что постарался сделать мой приятель?
– Поставить вам синяки на лице.
– Какие синяки?
Она машинально дотронулась до щеки и сразу же поморщилась.
– А, это? Я даже не знала, что они у меня есть. Это, должно быть, оттого, что я упала. В ботинках от гольфа очень трудно ходить, не правда ли?
Чертовски трудно. Но упала она не в ботинках для гольфа. Должно быть, она ударилась, когда спрыгнула с балкона как раз перед тем, как украсть машину врача, чтобы убраться оттуда подальше. Она быстро встала.
– Может, еще выпьем пива? Я принесу.
Он быстро протянул руку и схватил ее за запястье.
– Я сам принесу. А то вы еще снова УПАДЕТЕ.
Нид неторопливо зашагал к холодильнику, а Кейт – она уже начала привыкать к этому имени – нервно заерзала. Все усложнялось. Куда подевались сильные, молчаливые люди? Он был, несомненно, человеком с сильным характером, но болтлив, хуже чем ее тетя Молли.
Хотя, с другой стороны, он ведь показал огромную выдержку. После того замечания о клюшке для гольфа он ни разу не касался ее облачения. А ведь ему должно было быть интересно знать об этом. Сама она, естественно, не собиралась распространяться на эту тему.
Она выплеснула в стакан остатки пива из своей бутылки. Сейчас она чувствовала легкое опьянение, но этому не стоило удивляться после всех испытаний, которые выпали на ее долю. Впрочем, пиво всегда быстро било ей в голову. К тому же она ничего не ела – с какого же времени? Неужели со вчерашнего вечера? Она надорвала еще один пакет с картофельными чипсами.
Он поставил перед ней еще одну бутылку с пивом, и некоторое время они молча пили.
– Далеко направляетесь? – спросил он наконец.
– Что?
– Далеко ли вы собираетесь пройти в своих ботинках для гольфа?
– Не очень. По моим расчетам не более четверти мили.
– М-м.
– В моей машине кончился бензин. Она осталась там на дороге.
– Понятно. А то я думал, как вы попали сюда.
– В машине. Затем пешком.
– М-м.
– У меня кончился бензин. Мне нужно заправиться. Не дадите взаймы?
– Конечно. Скоро приедет Билли Боб, он займется всем этим.
– Кто это?
– Парень, который работает у меня после школы. Он возьмет канистру, заполнит бак вашей машины и потом пригонит ее сюда.
– Когда он придет?
– Через пару часов, наверное.
Ее сознание уже начинало погружаться в пелену, но откуда-то из его глубины прозвучал сигнал тревоги.
– А мы сами не могли бы этого сделать? Мне действительно надо ехать.
– Нет. Когда я закончу пить, я буду слишком пьяным, чтобы вести машину. А из-за этого, – он дотронулся до черной повязки на своем глазе, – и в трезвом состоянии у меня плохое чувство расстояния. И вообще мне кажется, что вам не следует больше ходить в этих ботинках. Обязательно будут мозоли. И должно быть неудобно.
– Очень.
Она еще отпила из своего стакана. Пиво, кажется, немного успокаивало боль.
– Снимите их.
– С удовольствием.
Она развязала шнурки, сбросила ботинки и размяла мыски ног.
– А-ах. Божественно.
– Больно?
– Да.
Он со скрипом пододвинул свой стул к ней поближе и похлопал по своей ноге.
– Кладите их сюда. Я их разотру.
– О, нет. Да у меня…
– Слишком поздно стесняться. Кладите их сюда.
Он снова похлопал по своей ноге.
Она повиновалась. У него оказались мягкие пальцы. Теплые. И совсем не чужие.
Он вгляделся в ступни ее ног и вдруг разразился такими ругательствами, которые, наверное, заставили бы покраснеть и самого закоренелого грубияна.
Она испугалась и попробовала убрать ноги, но он крепко держал их за лодыжки.
– Что случилось?
– У вас сплошные порезы на ногах, и к тому же они кровоточат, вот что случилось.
Она вытянула шею и попыталась вывернуть ноги, чтобы увидеть ступни.
– Ну, не так уж все и страшно, как вы говорите.
– Не так уж все и страшно! Вы хотите получить заражение крови или гангрену?
Она захихикала.
– Не будет у меня никакой гангрены. Можете мне поверить. Я-то уж знаю. Я ведь…
Она вдруг закрыла ладонью свой рот.
– Вы ведь кто?
– Я… крепкое создание, – сказала она наконец и улыбнулась.
Он возмущенно фыркнул.
– Крепкое вы создание или нет, но вы скоро будете вынуждены ковылять на своих лодыжках, если не займетесь лечением порезов.
Он встал, осторожно переложил ее ноги на стул, на котором только что сидел, и твердо сказал:
– Не вставайте, пока не приду.
– Слушаюсь, сэр доктор. Есть, сэр.
Она попыталась отдать ему честь и попала рукой себе по носу.
Он вернулся с тазиком теплой мыльной воды и кипой всякой всячины. Встав на колени, он опустил ее ноги в тазик, после чего вымыл их и тщательно вытер. Затем он обработал ее ступни перекисью водорода, смазал какой-то мазью и перебинтовал таким количеством марли, которого с избытком хватило бы для целой мумии. Поверх всего он надел толстые хлопчатобумажные носки.
– Как самочувствие теперь? – спросил он.
– За-ме-ча-тель-но, – сказала она, снова захихикав. – Теперь я в состоянии дойти до машины с канистрой бензина. Мне действительно не следовало оставлять ее там, на дороге.
– Здесь ее никто не тронет. Но, может быть, у вас там осталась одежда. Я бы мог прошвырнуться туда и прихватить ее.
– Не-а. У меня нет ни нитки. У меня нет ни одежды, ни чековой книжки, ни кредитной карточки. И вообще ни цента за душой.
Она наклонилась к нему и поманила его пальцем. Когда он наклонился, она сказала громким шепотом:
