Рейчел Бейли - Скандал на миллион
Эйприл сделала глубокий вдох, приказала телу стать сильным и перенесла вес на собственные ноги.
— Спасибо. Я в состоянии идти сама.
— Я так не думаю.
Он и не собирался отпускать ее.
Лишенная выбора, Эйприл обняла его за шею. Она собиралась сказать, что хочет еще немного полежать в кровати. Но прежде чем она смогла произнести хоть слово, Сет подвел ее к окну:
— Эти люди здесь из-за вас.
Эйприл посмотрела на улицу. Огромная толпа стояла там, где, вероятно, был вход в больницу. У большинства висели на шее камеры, виднелось и телевизионное оборудование.
Все эти люди собрались из-за нее? Эйприл ощутила пустоту в желудке, и странный холод охватил ее.
— Я знаменита? — прошептала она в недоумении.
— Очень, — усмехнулся Сет.
Она поняла, что он по-прежнему не верит ей.
Почему для нее так важно его мнение? Почему ей хочется, чтобы эти темно-синие глаза посмотрели на нее с признанием и уважением?
Эйприл обратилась к матери:
— Почему я знаменита?
Женщина засуетилась вокруг нее:
— Дорогая, я думаю, ты должна лечь.
Тогда она повернулась к Сету:
— Почему я знаменита?
Он колебался, взвешивая, подыгрывать ей дальше или нет. Наконец он расслабился и произнес:
— Вы певица.
Видение мелькнуло в ее голове: она сидит на сцене, за фортепиано, поет в микрофон, а в зале — тысячи людей. На мгновение паника отступила.
— Еще я играю на фортепиано.
— Да, — сказал он твердо, подхватил Эйприл на руки и уложил на кровать — с бесконечной осторожностью, бережно поддерживая голову.
Она откинулась на подушки, потом посмотрела на Сета:
— Вы из музыкальной индустрии?
— Нет, я работаю в гостиничном бизнесе. — Он взглянул на нее с вызовом, как будто эти слова должны были что-то значить для нее.
Эйприл очень надеялась, что они не враги, потому что, если его глаза говорят правду, Сет Кентрелл — сила, с которой нужно считаться.
Она глубоко вздохнула:
— Так скажите же мне, почему вы здесь.
— Вы владеете одним из моих отелей, — заявил он, глядя на ее, словно лев на добычу. — Я не знаю, как он стал вашим, но хочу получить его обратно.
Эйприл растерялась:
— Как я могу владеть одним из ваших отелей?
— Это хороший вопрос, но на данный момент не относящийся к делу. — Сет полез во внутренний карман пиджака и достал документы. — Вы подписали договор, по которому отель переходит в вашу собственность, и мне нужно получить вашу подпись на документах, аннулирующих этот договор.
Эйприл взяла документы, но не стала читать их:
— Если я никогда не встречала вас раньше, как я купила отель? Или сделка была осуществлена через адвокатов?
Судя по всему, Джессе обвели вокруг пальца и держали сделку в тайне. Сет узнал о ней только в больнице, после смерти брата, когда ему передали личные вещи Джессе, включая этот самый договор.
— Вы знали моего брата, — пояснил он.
— Знала? — Эйприл затаила дыхание, ожидая ответа.
Сет собрал всю волю в кулак:
— Джессе погиб в той же аварии, в которой пострадали вы.
— Кто-то погиб? — Молодая женщина едва могла говорить.
Мать взволнованно гладила ее руку:
— Дорогая, давай не будем заниматься делами, пока ты не поправишься полностью.
Эйприл проигнорировала ее совет и посмотрела на Сета:
— Расскажите мне, что случилось.
Сет постарался сдержать эмоции, не желая, чтобы посторонние видели его горе.
— Вы и мой брат были в офисе адвоката. Вы подписали договор касательно отеля «Маяк». Потом вместе уехали. Произошла авария.
— О боже… — прошептала Эйприл. — Кто был за рулем?
— Джессе.
Она открыла и закрыла рот, затем с трудом сглотнула. Ее шок казался натуральным. Может быть, она действительно слышит об этом впервые? Хотя и без амнезии люди часто не помнят, что заставило их потерять сознание.
Сет налил стакан воды и протянул его Эйприл. Не говоря ни слова, она залпом выпила воду. Потом посмотрела на него, ее глаза блестели от слез.
— Вы потеряли брата. Мне так жаль.
— Спасибо, — хрипло произнес он и отвернулся.
Спустя несколько долгих секунд он услышал шорох покрывала, оглянулся и увидел, как Эйприл приподнялась на кровати.
— Где находится отель «Маяк»? — спросила она.
Эйприл сменила тему, причем сделала это ради него. Сет мог не доверять ей, но он чувствовал, что она поступила так из сострадания. Он оценил это, однако бдительности не утратил.
Он откашлялся:
— В Квинспорте, на побережье Коннектикута.
— И мне хватило денег, чтобы купить там отель? Он должен стоить целое состояние.
— Вы не платили наличными. — Сет пытался понять, знала ли она об этом до аварии. — В договоре был предусмотрен обмен.
Миссис Ферчайлд изумленно уставилась на него:
— Что она отдала взамен?
— Студию звукозаписи, торговую марку, а также права на некоторые произведения. Все это ничего не стоит. Я уверен, что, хорошенько подумав, вы захотите получить свое имущество обратно.
Сет забрал у Эйприл документы, развернул их и положил вместе с ручкой на небольшой столик у ее кровати.
— Да, дорогая, — сказала мать с ободряющей улыбкой. — Подпиши бумаги. Ты любишь эту студию. Ты потратила шесть лет на ее создание, не говоря уже о том, что она расположена прямо под твоим домом. Я не знаю, как брат этого человека заставил тебя отказаться от дома и карьеры, но давай проясним все это прямо сейчас. — Она взяла ручку и протянула ее дочери.
— Но у меня должна была быть причина для такого обмена, — заметила Эйприл.
Мать похлопала ее по руке:
— Ты была истощена. Мы боялись, что ты перегорела. Может быть, ты просто хотела перемен и действовала опрометчиво. И… мы не знаем, как этот человек убедил тебя подписать такой договор.
Сет готов был поспорить на кругленькую сумму, что все было наоборот. Отель «Маяк» в сотни раз более ценен, чем бренд и студия. Он предполагал, что Эйприл спала с Джессе и использовала свое обаяние. Его брат всегда был падок на роскошных женщин и покупал для них автомобили и драгоценности.
Эйприл сложила бумаги и оттолкнула их, затем скрестила руки на груди:
— Я не могу подписать их. Мне очень жаль, мистер Кентрелл, но я ничего не знаю о вас и вашем отеле. И я не аннулирую договор, пока не вспомню, почему подписала его.
Сет с трудом подавил охватившее его разочарование. Ему нужен этот отель, и у него нет времени на игры. Сделку необходимо отменить, пока никто из членов совета директоров не узнал о ней.
— Я даю вам двадцать четыре часа на размышления, — бросил он, — а затем мы будем играть жестко.
