Натали Вокс - Когда мы были счастливы
— Такое же впечатление у всех, — сухо сказала она. — Так что не стесняйтесь, смело говорите, что думаете, как это делают все остальные!
И Тиффани направилась к дому. Жаль, что она лишилась своих любимых, пусть и здорово поношенных сандалий. Они исчезли в волнах вместе со всеми купальными принадлежностями. А теперь приходится ступать босыми ногами по этой твердой как камень грязной дорожке.
— Так, значит, хибара?
— Значит, так.
Крис шел шаг в шаг рядом с нею. Тиффани страшно хотелось, чтобы этот чересчур привлекательный, чересчур контролирующий себя герой вдруг куда-нибудь провалился и оставил ее в покое. Просто ужасно, когда тебя выводят из равновесия какие-то посторонние и незнакомые тебе люди, и уже совсем скверно, что этот человек, явившийся из другого мира, уже в который раз заставляет ее так остро чувствовать свое над ней превосходство. Однажды в жизни Тиффани уже через это прошла, что не оставило в душе приятных воспоминаний.
Девушка смерила Криса откровенно неприязненным взглядом.
— А я вот считаю, что это дом, в котором, кстати, можно отлично жить.
— И вы тут живете все время?
Они дошли до калитки, потом пересекли маленький огород перед домом — грядки с овощами, благодаря упорным стараниям хозяйки были аккуратными, ухоженными.
— Каков дворец? — зло спросила она. — Послушайте, я вся промокла и продрогла. Вы не возражаете…
— Против чего? — Крис скрестил руки на бронзовой от загара груди. Фигура у него что надо — весь словно изваянный скульптором.
— Против того, чтобы отсюда убраться! — теряя остатки самообладания, выпалила Тиффани.
— Вот она — людская благодарность! А я-то спасал утопающую женщину, можно сказать — к жизни вернул. Каково? — насмешливо улыбнулся Крис. — Видимо, вы не из тех людей, которые способны отблагодарить за добро?
По спине у нее пробежали мурашки.
— Что… что вы хотите этим сказать? — голос Тиффани внезапно дрогнул. Похожий вопрос ей нередко задавали полтора года тому назад. Девушка застыла и так стиснула дверную ручку, что костяшки пальцев побелели. Память возвращала ей события минувших дней.
Благодарность? Сколько же раз упрекал ее именно в неблагодарности Джозеф! Сто? Тысячу? Она была его женой, и, значит, должна выполнять определенные обязательства — именно так ставил вопрос Джозеф. А вот взяла и осмелилась посмотреть по-иному на свои обязательства и права. Да как она посмела забиваться в угол да еще с испуганным видом! И это после всего того, что он, Джозеф, для нее сделал! Разве не создал он для жены такую роскошную жизнь, за которую тысячи женщин готовы были бы все отдать? Не думает же она, Тиффани, что за добро не следует платить?
— У-умоляю вас! — В голосе Тиффани послышалось робкое отчаяние. Господи, эти глупые воспоминания! И думать о прошлом просто не стоит. Девушка подняла голову. Ее лучистые, широко распахнутые зеленые глаза умоляли Криса, слова лишь дополнили впечатление полного отчаяния: — Не надо… Не надо так говорить.
— В чем дело? — Мужской голос был тоже резким, но все-таки не таким, как у Джозефа. Тот обладал особым, высоким голосом и гласные произносил необычно, но так, что сразу распознавался человек из высших слоев общества. Едва он повышал тон, все содрогалось в ней, она реагировала каждой нервной клеткой на особый настрой голоса, выдававший его взвинченное состояние. В такие минуты ее охватывала нервная дрожь, потому как слишком хорошо было известно, что последует за подобной звуковой заявкой.
Крис неожиданно крепко взял ее за плечи.
— Эй! Вы здесь, со мной? Или где-то еще? В чем дело? Есть проблемы?
Тиффани покачала головой и попыталась вернуть себя и свои мысли в настоящее. Да, голос у Криса сильный, звучный. При чем же здесь Джозеф? О нем думать нельзя. Эта часть ее жизни — в прошлом, в прошлом… Теперь она уже не допустит прежних обидных сцен.
Тиффани глубоко вздохнула и взглянула Крису в лицо. Ведет себя, как последняя дура… Ведь этот человек — первый выразивший хоть малое сочувствие. С тех самых пор, как она поселилась тут, у нее вообще не было ни с кем каких-либо доверительных отношений. А она ведет себя с ним, как полная идиотка!
— Если бы вы только… только могли сейчас отсюда уйти! — Кажется, удалось-таки взять себя в руки, но, к стыду своему, она почувствовала, как по щекам катятся слезы. Едва сдержав рыдания, она вырвалась из рук Криса, нащупала щеколду, отодвинула ее и бросилась в свою хибарку.
— Я не могу оставить вас в таком состоянии.
Крис прошел в чистую, спартанского вида комнату. Его высокая и широкая фигура сразу будто заполнила собой все пространство немудрящего жилища. Он взглянул на напряженное лицо Тиффани и в недоумении нахмурился.
— Я что-то не то сказал?
Девушка покачала головой и резко стерла ладошкой слезы со щек. Конечно же, он что-то не то сказал, но как объяснить ему ее реакцию на то, что он-то тут совершенно ни при чем.
— Послушайте! Пожалуйста… — Она подавила рыдание и прикрыла глаза дрожащей рукой. — Это не из-за вас… Но, пожалуйста, уйдите… Со мной все будет в порядке.
Если бы он знал, какие картины в эту минуту проплывали перед ее мысленным взором. Разъяренный пьяный Джозеф с занесенной для удара рукой… И ее отчаяние… Ведь запретила себе вспоминать, но почему же вспомнилось?
— Сомневаюсь, что все в порядке, выглядите вы далеко не отлично. — Крис с доброжелательным любопытством вглядывался в молодую женщину. Потом подошел ближе и протянул к ней руки, та резко отпрянула. — Ну же, Тиффани! — Голос действовал успокаивающе, мужская рука мягко отвела с лица влажные пряди красивых волос. — Не надо ничего бояться! Я не собираюсь вас обижать, ради всего святого!
А у той и сил нет что-нибудь сказать в ответ. Замерла, закрыв глаза, словно окаменела.
— Не заставляйте меня чувствовать себя виноватым, — проговорил Крис, — я вовсе не такой мерзавец, как могло показаться.
— Это… это неважно… — А сама опустила голову, изо всех сил пытаясь остановить слезы.
— Ну почему же, это важно… — Крис положил руки ей на плечи и мягко привлек к себе. — Не придавайте значения моей внешней грубоватости. Представьте себе, что под колючей оболочкой я на самом-то деле как котенок — мягкий и слабый, честное слово! Ну! Так-то лучше! — Крис приподнял лицо девушки, на котором появилась слабая полуулыбка. — Значит, я прощен? — мягко спросил он. К ужасу Тиффани, он обвил руками ее талию и еще теснее прижал к своему крепкому телу. — Значит, теперь я могу со спокойной совестью вас оставить?
Неуверенный кивок был ответом. Девушка молчала, не сводя глаз с властного лица странного, неизвестно откуда появившегося человека. Лучше бы он ушел, была первая мысль. Но догоняла другая, тревожная: а вдруг уйдет? И она останется одна. Только представишь подобное — внутри возникает какая-то холодная пустота.
