Лилиан Дарси - Холостяк года
Но она никогда этого не хотела.
В свои двадцать четыре года Ти был слишком самоуверен.
— Ты знаешь, где найти меня, — заявил он ей.
— И ты знаешь, где найти меня!
Сейчас чувство боли и разочарования утихло. Время лечит даже такие раны.
Ти наконец-то ответил:
— Почему же именно какая-то дурацкая статья подтолкнула тебя?
Сиерра покраснела и пожала плечами. Наступило неловкое молчание.
— Назовем это внезапным пробуждением. У терпения есть свои пределы, как оказалось.
— Чего же ты терпела? Найти меня было легко.
— Не я разрушила наш брак. Ты. Так что развод должен быть твоей заботой.
— Я не собирался разрушать наш брак! Я всего лишь хотел уехать из Лэндервилля.
— По-моему, это одно и то же.
— Нет, это не так! По крайней мере, я был в этом уверен. Для меня там не было перспектив. Я не мог быть там счастлив. Мне нужно вот это. — Ти окинул взглядом кафе.
— Что «это»? — передразнила Сиерра.
— Океан, лодки, шанс создать свою жизнь там, где я не был бы беззащитным мальчиком Гарретом, который только и может, что работать в магазине и ждать, когда дочка мэра снизойдет до него. Неужели ты этого еще не поняла?
— Нет. Потому что мой папа никогда не думал о тебе так.
— Все остальные в Лэндервилле думали именно так.
Щеки Сиерры пылали, и ее глаза сверкали.
— Нельзя просто уйти от семьи, Ти. Я не могла просто уйти от своей семьи.
Он резко выпрямился:
— Но я даже и не думал… я и никогда не хотел просить тебя покинуть семью.
— Неужели?
Ти не знал, что сказать. Опять все то же самое. Все как восемь лет назад, когда они расстались.
Она права: они слишком долго тянули с разводом.
Сиерра смотрела на него, и Ти воспользовался моментом, чтобы оценить изменение, произошедшее в жене. Он был поражен ее красотой тогда, когда предложил ей выйти за него замуж. Она была грациозна как модель. Кремовая кожа, выразительный рот, темные длинные волосы…
Она до сих пор великолепна. Волосы только стали короче, зато ее фигура — более женственна, и это ему определенно нравилось.
Ее глаза, ее рот, кожа…
Да, они прекрасны.
Сногсшибательны.
Но…
Иногда она казалась уставшей. Утомленной. А может быть, злой? Несчастной?
Привычка щуриться так, что свет, который всегда пылал в ее глазах, был не виден, делала ее лицо похожим на лимон.
И если причина всему этому их неудачный брак, то тем больше оснований для того, чтобы поскорее покончить со всем этим.
Ти отпил немного кофе и взял кусочек датского сыра, обдумывая тем временем, как бы разобраться побыстрее с адвокатами.
Детей у них нет, совместно нажитого имущества за четыре года их брака тоже не появилось. Со стороны Сиерры претензий можно не ждать, она никогда не отличалась жадностью. Наоборот, всегда была слишком щедра…
Ти наклонился к Сиерре.
— По идее никаких проблем быть не должно, так? Ведь мы оба этого хотим.
— По идее да.
— Тогда мои люди об этом позаботятся. Пусть все идет своим чередом.
— Хорошо, — сказала Сиерра. — Не будем торопиться.
— Восемь лет ждали, можно и еще подождать…
— Да. Тем более мы…
— Ти?
Сиерра не успела закончить, потому что приятный женский голос перебил ее.
Перед ними стояла Люси Литл, журналистка, виновница славы Ти. Она ослепительно улыбалась и выглядела настолько уверенно, будто жила в Стоунпорте всю жизнь. Ти в свою очередь не ожидал ее приезда, особенно после того, как она выпустила в свет статью, наделавшую столько шума.
И Ти, и Сиерра молча смотрели на Люси.
Только Ти собирался ответить на приветствие, как журналистка взяла его за подбородок и расцеловала в обе щеки, при этом второй поцелуй задел губы. И это была совсем не случайность. Он моментально вспомнил ее слова об общих профессиональных и личных интересах во время ее пребывания в городе в прошлом месяце.
Теперь все ясно. Профессиональные отношения плавно перетекают в личные. Было очевидно, что все многочисленные вопросы Люси о его жизни не имели ничего общего со статьей и заголовком «Холостяк Года», который так ему не нравился.
— Люси, — сказал Ти так же тепло, как обычно говорил своим клиентам. Все-таки ее статья принесла немалую прибыль его бизнесу. — Рад снова видеть тебя в городе.
— И я безумно рада вернуться. Признайся, ты ожидал, что я приеду! — Она смотрела на него сквозь длинные ресницы.
Люси удостоила Сиерру улыбкой и отвернулась от нее. Сиерра улыбнулась в ответ и попыталась занять себя кексом.
— Знаю, я должна была позвонить, — улыбка журналистки становилась все обольстительнее. Люси взяла стул у соседнего столика и подсела к Ти. — Но я должна лично убедиться, что тебе по душе шумиха вокруг статьи. Ты знаешь, мы получили кучу звонков от женщин, желающих заполучить твои личные данные. Мой редактор угрожает и требует продолжения статьи.
— Угрожает?
Люси надула очаровательные губки.
— Фактически я здесь в отпуске. Ты помнишь, что я говорила о наших профессиональных отношениях?
К сожалению, он помнил.
Люси была не в его вкусе. И дело тут не во внешности — Люси весьма красива. Но Ти никогда не привлекала комбинация двусмысленных усмешек, соблазнительного тела и агрессии, с которой она нападает на понравившегося мужчину.
Пока они работали над статьей, Ти был приветлив и обходителен, но сейчас Люси перешла границу и пора было поставить ее на место. Тем более за последние дни он получил прекрасную практику в этом деле.
— Что еще ты можешь написать? — Вопрос прозвучал грубее, чем Ти того хотел.
— О реакции на статью, конечно. О женщинах. Наша газета — самое известное издание, Ти. И ты теперь звезда.
Черт возьми, он действительно стал звездой!
— Это мои пятнадцать минут славы? — протянул он.
— Больше чем пятнадцать минут, если ты правильно всем распорядишься. — И Люси начала в деталях расписывать, как сильно эта шумиха может изменить его жизнь.
Нет уж, спасибо, думал Ти. Его все устраивало в жизни. Не считая развода с Сиеррой…
Он должен был прочитать статью до ее выпуска! Должен был знать, что эта журналистка перевернет все с ног на голову! В статье было всего шесть слов из его интервью, а Люси пыталась это оправдать тем, что редактор потребовал сократить статью. Теперь же Ти понимал, каким наивным он был.
Интересно, что будет, если он откажется от второй статьи? Вся эта известность и популярность — палка о двух концах. Ти это почувствовал на своей шкуре ровно шесть недель назад. Но теперь он отчетливо понимал, что одна нелестная статья о нем может вдребезги разбить все то, над чем он так долго работал.
