Барбара Данлоп - Золотое предательство
— Кто из нас тут принц? — вопросил Раиф.
— А кто из нас водил на Манхэттене? — возразил Тарик.
— Я поведу, — вмешался Джордан и одним стремительным движением отобрал ключи у водителя. А потом открыл заднюю дверцу машины и добавил: — Иностранные члены королевской семьи поедут сзади, а коренной бруклинец — впереди.
— А ты весьма самоуверен, — заметил Раиф.
— А вы в этом сомневались… сэр?
— В моей стране тебя бы за такое обезглавили, — соврал Раиф, вслед за Тариком усаживаясь на заднее сиденье.
— А в моей стране я могу высадить вас в нужном месте, — не задумываясь, ответил Джордан.
И Раифу ничего не оставалось, кроме как улыбнуться, ведь, в конце концов, он никогда не возражал против того, чтобы ему говорили правду. Разумеется, если это делали достаточно уважительно и без лишних свидетелей. И уж человек, родившийся и выросший в Нью-Йорке, наверняка сумеет довезти его до Анны Ричардсон куда быстрее, чем он сам найдет к ней дорогу.
— Как я понимаю, вы остановились в «Плазе»? — уточнил Джордан, поправляя зеркало заднего вида. — Там отличное обслуживание и система безопасности.
— Никто не знает, что я сейчас в Нью-Йорке, — возразил Раиф, радуясь, что сможет обойтись без излишней охраны.
— Интерпол знает. — И когда Тарик усмехнулся, добавил: — Причем про то, что вы оба здесь.
— У Интерпола нет ко мне никаких претензий, — заметил Раиф.
— Да, но они боятся, что кое у кого они могут быть.
— Насколько мне известно, во всей Америке что-то против меня имеет только Анна Ричардсон, да и то потому, что я скоро выведу ее на чистую воду.
— Интерпол будет следить за вами, а все остальные будут следить за Интерполом. Так что, если у Райясов есть какие-то трудности или несогласия с соседями, или вообще с кем бы то ни было, сейчас самое время мне об этом сказать.
— У нас есть немного внутрисемейных трудностей, но кража «Золотого сердца» — единственный международный скандал, в котором за последнее время были замешаны Райясы, — ответил Тарик.
— Я слышал, ваш отец болен? — спросил Джордан, взглянув на Раифа в зеркало заднего вида.
— Он уже поправляется.
— Правда не имеет никакого значения, важна лишь видимость. И эта видимость заключается в том, что ваш отец при смерти. А это значит, скоро вы станете королем, а это, в свою очередь, означает, что кто-нибудь обязательно хочет вас убить.
— Просто из принципа? — усмехнулся Раиф, хотя и понимал — Джордан прав.
— Просто потому, что вы — важная фигура. Вам наследует двоюродная сестра Калила?
— Да.
— А кто к ней ближе всего? Особенно в последнее время?
— Вообще-то я приехал сюда всего на пару дней, — заметил Раиф.
— Но мне все равно нужно знать общую картину.
— У нее недавно появился новый парень-англичанин, — ответил Тарик.
Раиф быстро взглянул на брата. Им вовсе не нужно трясти перед Джорданом грязным бельем их семьи. И то, что Калила подобрала себе какого-то непонятного студента, вместо того чтобы соединиться с сыном уважаемого шейха, как и было запланировано много лет назад, позором легло на всю их семью. Но к государственной безопасности это не имеет ни малейшего отношения.
— Как его зовут? — настаивал Джордан, включая дворники, чтобы хоть что-то видеть в начавшейся метели.
— Тебе нужно всего лишь отвезти нас к Анне Ричардсон, а не составлять семейное досье, — не выдержал Раиф.
— Найлз, — ответил Тарик. — Больше нам ничего добиться от этой упрямой девчонки так и не удалось. Калила стала первой жертвой проклятия, а теперь еще и Маллика бросила невеста.
Раиф закатил глаза:
— Никакого проклятия не существует.
— Проклятие «Золотого сердца»? — уточнил Джордан.
— Всего лишь глупая легенда, — устало отмахнулся Раиф. Он, конечно, терпеливый человек, но всему есть предел.
— А что насчет этого Найлза? Откуда он появился?
— Он студент.
— Араб?
— Типичный англичанин, — резко ответил Раиф. — Давайте не будем отвлекаться. Сейчас нас в первую очередь интересует Анна Ричардсон.
— А это ты видела? — спросила Анну соседка, Дарби Мерси, следом за ней заходя в дом.
Анна искренне любила Дарби, но сейчас ей хотелось побыть в одиночестве. После общения с Интерполом она мечтала лишь о горячем душе, травяном чае и двенадцатичасовом сне.
— Что видела? — уточнила она, надеясь услышать в ответ что-нибудь простое и короткое.
— Сегодняшний «Инквизитор»?
— Я была слишком занята, чтобы читать газеты.
— Даже мимо газетного киоска не проходила? Ведь все прямо на первой полосе.
— Что — все?
Судя по тону Дарби, ей это «все» точно не понравится. Однако на сегодня проблем и так выше крыши, так что бы там ни было, она как-нибудь справится с этим завтра, после того как хорошенько отоспится и отдохнет.
— Твоя фотография.
Анна устало вздохнула и отправилась на кухню, но вместо чая решила прибегнуть к каберне совиньону. Оба этих напитка помогали ей быстро заснуть, но вино, в отличие от чая, еще и давало ей на время возможность забыть о том, во что превратилась ее жизнь.
— И на чем меня подловили на этот раз?
Она уже не раз попадала на первые полосы газет, особенно после того, как Далтон Ротшильд наврал об их отношениях.
— «Кутерьма на великосветском аукционе», — прочитала Дарби.
— Понятно, — пробормотала Анна, доставая из холодильника бутылку и роясь в шкафчике в поисках штопора. — И что там дальше?
Дарби уселась на высокий барный стул и расправила перед собой газету:
— «Не в силах очистить ни свое собственное имя, ни репутацию своей фирмы после скандала с «Золотым сердцем», Анна Ричардсон решила пойти по давно протоптанной тропинке».
— По какой еще тропинке? — удивилась Анна, откупоривая бутылку.
— Решить все проблемы через постель.
— Через постель Далтона? — Какая-то странная логика. Про них писали уже два месяца подряд, к чему опять возвращаться к этой теме?
— Через постель принца Раифа Коури.
Анна замерла с поднятым штопором в руке:
— Что?
— Ты меня слышала.
— Это что-то новенькое.
— Но у них есть фотография.
— И что с того? — В газетах уже мелькали сотни ее фотографий, и лично ей больше всего нравилась та, на которой она проливает кофе себе на блузку перед Метрополитен-оперой.
— На ней ты целуешь принца.
Анна почувствовала, как кровь отлила у нее от лица.
— И на фотошоп не похоже.
Анна подошла к столику, на котором лежала газета.
— Черт, — выдохнула она, любуясь на себя и Раифа. Она обнимает его за шею, их губы соприкасаются в страстном поцелуе…
