Сандра Браун - Навстречу завтрашнему дню
— Правда? — переспросил он, и в его глазах промелькнул огонек при виде ее внезапного смущения.
Она с трудом принялась подбирать слова.
— Я имею в виду, что у вас и имя, и фамилия начинаются с буквы «д» и заканчиваются на «кс». Безусловно, толковый специалист по рекламе смог бы сотворить с этим чудеса во время избирательной кампании. К тому же ваша молодость и… и привлекательность. Вы принадлежите к такому же типу, как Джон Кеннеди.
— Да, но у мистера Кеннеди была миссис Кеннеди. А в моем активе нет привлекательной жены.
Кили знала об этом. Все знали. Оппоненты использовали его холостяцкое положение против него. И его привлекательная внешность не помогала. Многие считали, что симпатичная внешность холостяка может принести только вред в большой политике.
Кили опустила глаза. Его колено находилось так близко к ее ноге, что она кожей ощущала ткань его обтягивающих ноги брюк, но она не отодвинулась. Вместо этого подняла глаза к его лицу и обнаружила, что он внимательно ее рассматривает.
— У меня и в перспективе нет никаких видов на жену, — заметил он.
Она сглотнула и чуть слышно спросила:
— Правда?
— Да.
О, это знаменитое сдерживаемое сексуальное влечение! Его так часто использовали в кинофильмах, в песнях и книгах. Но оно может оказаться довольно болезненным, когда человеку в действительности приходится испытывать его. Смятение чувств, вспыхнувшее в груди Кили, когда она смотрела на Дакса, невозможно было подавить. Столько лет эти чувства отказывались признать, не давали им права на жизнь. Теперь же, когда им дали шанс, они распустились до каких-то невиданных размеров, заполняя ее грудь и все тело до тех пор, пока она не стала задыхаться, но прежде, чем умереть от такого сладкого удушья, ей была дарована передышка.
У кресла Дакса остановилась стюардесса и сказала:
— О, вижу, вы уже познакомились. Подать вам что-нибудь, мисс Престон? Конгрессмен Деверекс?
Не отводя глаз от Кили, Дакс тихо спросил:
— Не составите ли мне компанию выпить бренди?
Она попыталась заговорить, не смогла, так что только молча кивнула. Он повернулся к стюардессе и сказал:
— Два бренди.
Кили воспользовалась этим временем, чтобы прийти в себя. Она облизнула губы, несколько раз моргнула, три раза глубоко вздохнула и вытерла вспотевшие ладони о юбку. Его нога оставалась там же, где была, может, даже приблизилась. Высокий ли он? Она не успела заметить, когда он так внезапно появился рядом с ней и сжал ее ладони.
— Кили?
Она подняла на него взгляд. Лицо его сохраняло серьезное выражение.
— Если я буду баллотироваться в Сенат, вы проголосуете за меня?
Они оба засмеялись, и напряжение рассеялось. Им принесли бренди, и она слегка пригубила, пробуя его. Ей не понравилось, но она не показала Даксу этого.
— Расскажите мне о своей работе. Она, наверное, очень интересная, — дружелюбно спросил он.
— Уверяю вас, со стороны все это кажется значительно привлекательнее, чем изнутри. Но мне она нравится.
— Вы когда-нибудь испытываете усталость от поклонников, осаждающих вас в поисках автографов?
— Не забудьте, я работаю на радио. Люди часто не знают меня в лицо, но, когда я появляюсь на публичных встречах радиостанции, со мной обращаются как с ВИП-персоной.
— Может, вам следует обратиться к визуальному средству массовой информации?
— Телевидение? Благодарю вас, нет! — с ударением сказала она. — Оставлю камеры своей подруге Николь.
— Николь?.. Как ее фамилия?
— Николь Каслман. Она ведет шестичасовые новости на телевизионной станции, которая находится в том же здании, что и моя радиостанция.
— А… Я видел ее, когда был в Новом Орлеане. Блондинка?
— Да. Мужчины никогда не забывают Николь, — произнесла Кили без тени затаенной вражды. — Мы уже много лет лучшие друзья. Она упивается своей огромной популярностью. Когда мы куда-нибудь выходим вместе, все внимание достается именно ей.
— Сомневаюсь, — коротко бросил Дакс.
Кили подняла на него глаза и увидела, что он говорит совершенно искренне. Она поспешно отвернулась.
— Я не стала бы меняться профессиями, — сказала она.
— Ваша работа, должно быть, требует много времени. Не мешает ли она вашей личной жизни? Вашей семье?
Это был завуалированный вопрос, на который Кили предпочла не отвечать.
— Справляюсь, — с улыбкой сказала она, и разговор на эту тему закончился.
Зажглась надпись «Пристегните ремни», и к ним подошла стюардесса, чтобы забрать бокалы. Пилот объявил о приземлении в Национальном аэропорту. Они прослушали сообщение о погоде в столице, но не услышали его. Они не смотрели друг на друга, но им этого и не требовалось — так остро они ощущали взаимное присутствие.
Его рука лежала на подлокотнике, разделявшем их сиденья. Она была большой, сильной, покрытой темными волосами, с длинными тонкими пальцами. Красивая рука. На безымянном пальце он носил золотое кольцо с печатью. На запястье — часы с ремешком из крокодиловой кожи. У часов был круглый циферблат с отчетливыми римскими цифрами. Они просто показывали время, ни календаря, ни будильника, ни перезвонов, ни секундомера с остановом, ни светящихся цифр и ни каких прочих ухищрений. Всего лишь две тонкие стрелки, которые показывали время. Ей это понравилось.
Принимая во внимание его профессию, можно было ожидать, что он будет одет в консервативный серый костюм. Но на Даксе Деверексе были брюки из верблюжьей шерсти, темно-синий двубортный блейзер, бежевая сорочка и со вкусом подобранный галстук в полоску.
Было ли в нем что-то отталкивающее? Хоть один маленький недостаток? Кили такового не видела.
Дакс тоже пристально смотрел на свою руку. В действительности он оценивал расстояние между своими свешивающимися пальцами и гладкой поверхностью ее ноги. Она сидела, целомудренно скрестив ноги, но такое положение позволяло ему мельком видеть обтянутое шелком бедро, что мучительно волновало его. Полоска светло-голубого кружева время от времени показывалась из-под края юбки. Сердце его забилось сильнее. Светло-голубая нижняя юбка. Интересно, это нижняя юбка или комбинация с атласными бретельками?
Он мысленно выругал себя за распутное направление, которое приняли его мысли. Это было несправедливо по отношению к ней, а его приводило в какое-то полубредовое состояние. Он поерзал в кресле, затем резко повернулся к Кили:
— Как долго вы пробудете в Вашингтоне?
— Я… я не знаю. Это зависит от… ряда обстоятельств, — загадочно ответила она.
— Где вы остановитесь?
Кили внутренне съежилась. Все это становилось опасным. Он слишком уж приближался. И он был слишком привлекательным, слишком притягивал ее. Пришло время остановиться, прежде чем началось что-то серьезное.
