Босс с причудами (СИ) - Корсарова Варвара

Она полковничиха. Вышла за деду Колю, когда тот был лейтенантиком, моталась с ним по северным гарнизонам и усердно пихала его в спину на пути по карьерной лестнице. Сдается, именно она заправляла в ротах и полках, а не деда Коля. Его я смутно помню как щуплого, робкого старичка с тихим-претихим голосом.

Но все же он бодро перескакивал с чина на чин, а когда вышел в отставку, стал шишкой в городской администрации, где и занимал кресло-трон до самой смерти.

Бабушка — обладатель взрывного характера и громового голоса. Когда она говорит, крупные собаки начинают нервно лаять, а мелкие дрожат и делают лужу.

Поэтому бабушка держит котов — три штуки. Собак она презирает.

Коты ей под стать: крупные, с длинными мордами и хамскими манерами. Они — единственные существа, которые бабушку Аглаю в грош не ставят. Всем прочим она внушает священный трепет. Бабушка держит в железном кулаке домоуправление, районную поликлинику и моих родителей.

А меня она трепетно любит и балует. Она говорит: «Танька, ты в меня характером пошла. Ты фейерверк и минометное орудие в одном фигуристом теле».

Тут она ошибается. Я трусливая особа, и при этом склонная к импульсивным поступкам. Наворочу чего, а потом трушу, жду расплаты за содеянное.

Бабушка на это говорит: «Погоди, еще не пришел твой час. Когда надо, тогда и выстрелишь. А сейчас шипишь, искришь, крутишься на месте, как петарда с сырым запалом».

Бабушка умеет сказать емко и красочно.

Ладно, ей виднее. Петарда так петарда.

Я бабушку тоже люблю. Но это из-за нее моя неприязнь к начальству и страх перед собеседованиями. Ненавижу, когда мне приказывают, и терпеть не могу, когда задают вопросы с подковырками. Бабушка в этом мастер.

Бабушку я могу осадить: «Не лезь! Сама знаю! Не надо мной командовать!»

Начальству и рекрутерам так не скажешь. Они вызывают во мне глубокое отторжение. Чужие, высокомерные люди, которые внезапно решают, что имеют право мной распоряжаться. За деньги, да. Но, повторюсь, деньги — не главное. Я уже три года живу от гонорара к гонорару, покупаю продукты по акциям и скидкам, одеваюсь в дешевых интернет-магазинах, зато наслаждаюсь относительной свободой. И плевать я хотела на статус и престиж.

Бабушка меня за это уважает. Остальные считают инфантильной дурочкой. Но мнение остальных мне до фени.

Бабушка появляется в коридоре с папиросой в зубах. У нее полно дурных привычек.

— Проходи и рассказывай, — велит она, выпуская дым к потолку.

— Фу, — я разгоняю дым рукой, проходя в гостиную. — Вонища как не знаю где.

— Не ври. Это дорогие папиросы, импортные. Мне знакомые контрабандой привезли. Отборный элитный табак.

— Он воняет как «Беломор».

Бабушка покорно тушит папиросу в цветочном горшке и садится на диван рядом со мной.

— Рассказывай, что случилось.

— Два заработка из трех потеряла, — пожимаю я плечами. — Ерунда, прорвемся.

— Денег дать?

— Нет!

— А еще что стряслось? Кавалер обидел? Разложить тебе, что было, что будет?

Бабушка умеет читать мысли. И гадать на картах. Ничего из нагаданного не сбывается, но ей нравится ритуал.

— Я и так знаю, что было. А что будет… какая разница? Ба, не бери в голову. Просто Эдика редко вижу. Он все на работе да на работе. Шеф у него придурок. А мне обидно.

И я рассказываю ей все, выплескиваю обиду на Эдикового шефа. Хотя в глубине души понимаю: обижаюсь я вовсе не на шефа, а на Эдика.

Бабушка выслушивает меня молча. Ее морщинистая рука яростно наглаживает спину рыжего Семы. Черная Клякса вальяжно развалилась у моих ног. А Муха все еще хрустит на кухне кормом.

— Безобразие, — резюмирует бабушка и резким движением скидывает кота на пол. Тот смотрит на нее с презрительной укоризной, встряхивается и уходит, задрав хвост палкой.

Бабушка поднимается и начинает мерить шагами комнату.

— Танька, мужиком надо управлять, — рубит она воздух рукой. — Помочь, подсказать, подтолкнуть. Мужики начальства боятся. У самцов так заведено: вожаку стаи они подчиняются беспрекословно. Твой Эдька не альфа-самец. Он бета или гамма. А значит, бунтовать против шефа не будет.

— Ба, не грузи меня биологией.

— Ты должна пойти к Эдиковому шефу и поговорить с ним. Эдик без пяти минут твой муж! А поженитесь вы, дети у вас пойдут, что за жизнь будет, если его дома вечно нет? Я всегда за Колю горой была. К командирам его ходила, разъясняла, требовала. И добивалась чего хотела! Сестра моя, Люська, такая же — помнишь бабу Люсю, у которой муж инженером на заводе был? Она пороги профкомов обивала. Тоже ради мужа старалась. Когда он любовницу завел, бухгалтершу, Люська не постеснялась, потребовала, чтобы зазнобу мужнину уволили, а его на собрании пропесочили. И помогло! Он быстро за ум взялся. Потом всю жизнь по одной досочке ходил, а другую лишь поглядывал.

— Кошмар какой. Не, ба. Сейчас не те времена. Да и я не ты, и не баба Люся. Я так не умею и не хочу. Если к шефу пойду и буду просить, чтобы он Эдика не загружал, я Эдику большую свинью подложу.

— Так умнее надо быть. Так разговор повести, чтобы и Эдика не подставить, и шефа на свою сторону перетянуть. Подольститься, подружиться…

— Понятия не имею, как это сделать.

— Дура ты.

— Сама такая, — бормочу под нос, как в детстве.

Бабушка слышит и улыбается.

— А то и правда, дура я старая… Ничего в вашей жизни современной не понимаю. Пойдем чай пить.

Но и за чаем бабушка не успокаивается. Капает, зудит, наставляет, как Эдикового шефа усовестить и Эдика воспитывать. Слушаю вполуха.

Чувствую, что дозировка бабушки превышена. Еще немного, и начну огрызаться. Пора домой.

— Пока, ба, — я встаю и отправляюсь в прихожую. — Не скучай.

— Когда мне скучать? — удивляется бабушка. — Я на йогу записалась. И на курсы макияжа.

— Ты не бабушка. Ты Юлий Цезарь какой-то.

— А то!

Глава 2

Возвращаюсь медленно, еле переставляя ноги. Домой не хочется. Меня ждет пустая съемная квартира и скучный вечер. Придется заниматься тем, что я ненавижу — шерстить сайты в поисках подработки в интернете.

А вечер прекрасен! Солнце светит мягко, уютно. На улицах пахнет весной: березовыми почками, мокрой землей, грилем из кафе. Люди кругом счастливые и беззаботные. Вечер пятницы, все предвкушают развлечения в компании близких и любимых.

Мой любимый сидит в офисе под острым оком самодура. Эдику сейчас хуже, чем мне. Поэтому нечего себя жалеть.

Что было, что будет… Зря я не согласилась на бабушкино гадание. Потому что сейчас я вдруг понимаю: понятия не имею, что будет!

Где-то там, вдалеке, маячит свадьба с Эдиком. Но я не могу представить себе семейную жизнь. Как все у нас устроится? Эдик — добытчик, на работе с утра до вечера, содержит меня? А я так и перебиваюсь случайными заказами?

Когда я решила вести жизнь «вольного художника», рассчитывала, что смогу уделять больше времени саморазвитию, делать то, что мне по душе. Буду путешествовать с ноутбуком, выполнять заказы, сидя в уютном кафе на набережной Ялты или Генуи! Ходить на выставки, изучать восточную философию, рисовать, петь, танцевать, заниматься джиу-джитсу! Играть в компьютерные игры, шить костюмы для ролевых тусовок и гик-конвенций!

Но пока планы не спешат осуществляться. То времени нет, то устаю так, что какие уж тут танцы и джиу-джитсу… Выспаться бы всласть.

Главное — я не нашла единомышленников. Все мои друзья живут, как полагается: шагают по карьерной лестнице, платят ипотеку, заводят детей. О моих увлечениях говорят со взрослой снисходительностью: «Опять в игрушки играешься? На карнавалы ходишь? Когда за ум возьмешься, Танька? Тебе уже двадцать шесть, часики-то тикают!»

А если я выйду за Эдика… вдруг он тоже скажет: «Берись за ум, вари борщ, воспитывай детей, раз дома сидишь?»

Пока он не намекает ни на что подобное, но кто знает!

Не хочу по бабушкиному — держать Эдика в ежовых рукавицах, толкать его карьеру, устраивать разборки с его начальником. Хотя порой тянет последовать ее совету — явиться к Эдиковому шефу и выложить все ему в лощеную морду!