Эва Киншоу - Забава
— Твой чай готов. Почему бы тебе не посидеть в гостиной, пока я здесь приберу?
— Ты сегодня в таком воинственном настроении, что возражать бесполезно, — протянул он. — Могу только пообещать, что к воскресенью я тоже буду готов к борьбе.
Торренс бросила на него выразительный взгляд.
— А может, ты все же пойдешь со мной в постель? Это будет самым лучшим лекарством, — поддразнил он ее.
— Забирай свой чай и отправляйся в гостиную, — решительно скомандовала она.
— Небольшое удовольствие, — проворчал он, скривив губы, но сделал, как ему было сказано.
Она проследила, как он вошел в комнату, поставил чашку на низкий мраморный столик и снял галстук, потом отвела глаза и занялась посудой.
Десять минут спустя Торри снова взглянула через стойку и увидела, что Джон заснул, откинувшись на спинку кушетки. Она как можно тише закончила уборку, погасила все лампы, кроме одной, и замерла, глядя на него.
Сон смягчил черты его усталого лица, и ей вдруг пришло в голову, что она зря злилась на него сегодня. Он явно прихворнул и очень устал. Вероятно, он был из тех мужчин, кого выводит из себя собственное нездоровье.
Торри смотрела на него, не в силах отвести взгляд. Сердце ее вдруг забилось так громко, что она опустилась на китайский стул рядом с кушеткой.
Я попалась в ловушку, впервые призналась она себе. Я вела с ним борьбу вовсе не для того, чтобы отомстить за себя, а потому, что влюблялась в него все больше и больше и боялась попасть в зависимость, которую никогда не смогу преодолеть.
Озабоченно вглядываясь в его лицо, девушка без конца задавала себе вопросы, ответы на которые были более чем очевидны. Почему она всю прошлую неделю чувствовала себя, как кошка на раскаленной крыше? Почему? Да потому, что тосковала по нему!
— Боже, — прошептала она, — сознает ли он, что мы уже перешагнули опасную черту, или продолжает играть со мной, как кошка с мышкой?
Слезы отчаяния подступили у нее к глазам. Она встала и тихо вышла.
Воскресенье явно не задалось. Вдали от Джона Торри снова и снова лихорадочно пыталась убедить себя, что не могла влюбиться в человека, который сам не способен любить.
После полудня она вдруг сообразила, что так и не позаботилась о подарке к новоселью, но, к счастью, вспомнила, что на работе лежат гравюры, купленные у Грейс, и помчалась в офис, моля бога, чтобы их никуда не засунули. На ее удачу, пакет оказался на месте.
Почему я сегодня подгоняю время, спрашивала себя Торри, вернувшись домой и физически ощущая тягостную пустоту дня. Все валится у меня из рук, и боюсь, причина...
Но она не могла позволить себе довести эту мысль до логического конца. Не могла! Это было бы слишком унизительно!
Она начала готовиться к вечеринке рано, гораздо раньше, чем это было необходимо, лишь бы убить время.
Торренс вымыла волосы и, просушив их, завязала на макушке в простой хвост.
Это выглядит элегантно, решила она, и делает ее более серьезной и зрелой. У этой прически лишь один недостаток, размышляла девушка, вглядываясь в свое отражение в зеркале: отсутствие челки и локонов привлекает внимание к глазам. А если глаза — зеркало души, то...
Она решительно тряхнула головой, отгоняя сомнения, и оставила все как есть.
Следующим шагом был выбор белья. Торри решила надеть черное кружевное боди, низко открывавшее плечи, — подарок матери.
Просто преступление не носить такие вещи, когда фигура позволяет, с озорной улыбкой заявила тогда леди Энн.
Торри достала из шкафа узкое васильковое платье на тонких атласных бретельках с фигурно вырезанным лифом, открывавшим ложбинку меж грудей, и высоким разрезом почти до середины бедра. Она не часто отваживалась надевать его. Но сейчас, выбирая наряд, она поддалась неосознанному желанию выглядеть как можно эффектнее.
Девушка уселась перед зеркалом и тщательно занялась макияжем, но, несмотря на всю свою неторопливость, сумела потратить на него только сорок пять минут. Ей больше ничего не оставалось, кроме как сидеть и ждать.
Торри сунула ноги в элегантные серые лодочки и отправилась на кухню, размышляя, не выпить ли для храбрости, но тут же одернула себя, досадуя на свои мысли.
К тому времени, когда стрелки часов подошли к семи и раздался долгожданный звонок в дверь, ее нервы были уже на пределе.
— Входи, — натянуто сказала она Джону, скользнув взглядом по его безупречному серому костюму, белоснежной сорочке в узкую серую полоску и синему галстуку. — У нас есть еще немного времени. Хочешь виски?
— Нет, спасибо, — ответил он, входя вслед за ней в гостиную, — но...
— Тогда пойду возьму свою сумочку, — резко оборвала его Торри.
— А мы не придем слишком рано? — холодно поинтересовался Джон, поймав ее за руку.
— Кого это волнует? — процедила она, завидуя его хладнокровию, которого ей сейчас так недоставало.
— В таком случае, — резко заметил он, — зачем мы туда вообще идем?
— Потому что это лучше, чем сидеть здесь, как в ловушке. — В ее голосе послышалась горечь.
— В ловушке? — мягко повторил Джон, но что-то похожее на тень гнева мелькнуло в его взгляде. — Или в ожидании... например, вот этого. — Он притянул ее к себе и сжал в объятиях. Торри вздрогнула от дурного предчувствия, и он, уловив это, прижал ее к себе еще крепче. — Какая свежесть, какой аромат! — воскликнул он, поводя носом. — И вместе с тем ярость молодой тигрицы, жажда борьбы и... сладкого поражения!
— Ты... — прошипела девушка, невольно подняв руку и едва удерживаясь от желания вцепиться ему в физиономию. — Какая гадость!
— Разве? — Джон отпустил ее и мрачно посмотрел ей в глаза. — Дорогая, нравится тебе или нет, это естественные отношения мужчины и женщины. Любовь порой бывает неприглядна, хотя мы и стараемся этого не замечать.
— Ты говоришь о вожделении, а не о любви!
— Называй, как хочешь, — сухо возразил он, — но не отрицай, что это существует между нами.
— Никогда с этим не соглашусь, — бросила она сквозь зубы. — Я бы скорее...
— Ну-ну, продолжай, — едва слышно произнес Джон с таким блеском в глазах, что ей стало страшно.
Он этого так не оставит, подумала она и резко отвернулась, но он только проронил:
— Что ж, иди за своей сумочкой.
Торри пошла в спальню с гулко бьющимся сердцем, презирая себя за то, что ей не удалось скрыть, как сильно ее влечет к нему. Она взглянула на постель и почувствовала, как разбуженное им воображение заставляет пылать ее щеки.
— Нет, — прошептала девушка, ужаснувшись собственным мыслям, и, неловко потянувшись за сумочкой, зацепилась чулком за деревянную спинку кровати. — Черт! — в ярости пробормотала она, увидев, что на коленке появились стрелки.
