Иви Феррари - Медсестра из Райминстера
— Вам повезло! Послушайтесь моего совета — не заводите их и в будущем. Идите своей дорогой прямо! — Его глаза смотрели умоляюще, так, словно он хотел объяснить что-то, но не мог.
У меня не было времени на то, чтобы обдумать его слова. Старшая сиделка непрерывно гоняла меня с поручениями на протяжении всего дежурства.
В этот вечер я пошла в городскую библиотеку, чтобы выбрать себе книгу.
Когда я в сумерках вышла оттуда, я опять встретила доктора Коллендера. Мое сердце, как обычно, тревожно забилось. Он остановился:
— Привет! Возвращаетесь к себе? Если вы согласитесь подождать немного в машине, я вас подброшу. Около пяти минут?!
Это был скорее приказ, чем просьба. Я все еще была обижена на него, но, движимая любопытством, все же села к нему в машину на переднее сиденье и стала ждать. Пара перчаток лежала на щитке приборов. Я протянула руку и дотронулась до них. В воздухе висел запах только что выкуренной им сигареты. На мгновение я закрыла глаза, переполненная волнующим ощущением его непосредственного физического присутствия.
— Что, успели заснуть? — донесся до меня его голос.
— Просто задремала, — сказала я, смутившись.
— Вы выглядите усталой.
Он кинул пару книг на заднее сиденье, сел за руль и предложил мне сигарету.
— Здесь прекрасное место для парковки, — сказал он. — Не возражаете, если мы постоим здесь еще немного? Я хочу с вами поговорить.
Мое сердце снова гулко забилось под габардиновым форменным пальто. Может быть, он собирается рассказать мне о тайне, покрывавшей его жизнь?
В следующий момент я поняла, что ошиблась.
— Насчет сестры Пиннок, — сказал он. — Это довольно долгая история.
Он закурил.
— Я думаю, вы слышали, как Брэнт сказал, что он доктор-миссионер из Малайзии. Но когда-то у него была практика в Кеттлсхэме, это в двадцати милях отсюда. — Он сделал многозначительную паузу. — Кроме того, это родной город сестры Пиннок. Однажды ей довелось быть его пациенткой. Но тогда ее имя было миссис Уилсон.
Значит, моя догадка была верна!
— Кажется, она в него влюбилась, и возникла, как вы понимаете, довольно щекотливая ситуация. На все ее домогания он, естественно, ответил отказом. Тогда она в отместку стала распространять скандальные слухи о его якобы некорректном поведении по отношению к ней, когда она приходила к нему на прием. В результате этого он был вынужден с позором покинуть город.
— Минуточку, — сказала я. — Вы уверены, что должны рассказывать все это мне?
— У меня есть на то свои причины… Позже действия сестры Пиннок. обрели эффект бумеранга. Ее муж развелся с ней все из-за тех же слухов. Тогда она опять взяла девичью фамилию и стала медсестрой.
Он нахмурился:
— Откровенно говоря, мне трудно понять, что заставило ее пойти на этот шаг. Эта профессия не соответствует ее характеру.
Он стряхнул пепел в окно и продолжил:
— Как вы можете себе представить, для Брэнта это было подобно концу света. Он взялся за миссионерскую работу только для того, чтобы как можно дальше уехать из города. Он работал, как негр, и прошел через настоящий ад. Сначала он думал только о мести. Прежде чем покинуть страну, он даже угрожал Пиннок физической расправой… Затем, уже месяц спустя, он почувствовал, что полностью переменился. Он сказал мне сегодня: «Нельзя служить Богу в джунглях и цепляться при этом за старые обиды». Он работал среди болезней и лишений и, помогая другим, вскоре нашел успокоение души и утоление своих печалей.
— Мне он сразу показался очень хорошим человеком, — сказала я.
— Вы правы. Брэнт должен был приехать сюда, в Англию, по делу. Он уже собирался вылетать, когда один его друг из Кеттлсхэма прислал ему копию местной газеты с фотографией группы медсестер. Он узнал на ней Пиннок и решил встретиться с ней.
— Почему? — спросила я.
— Сейчас скажу. Она явно боялась встречаться с ним, опасаясь, что он может причинить ей неприятности. Но он хотел вовсе не этого. Он простил ей все.
— И поэтому…
— Да, и поэтому он хотел ее видеть — он просто хотел сказать ей, что все уже забыто и ей не следует бояться разоблачения.
И все же я была озадачена:
— Но почему же тогда он не объяснил ей этого в том письме?
— Он просто послал ей короткую записку о том, что хочет с ней встретиться. Естественно, она ожидала худшего.
Я глубоко вздохнула:
— Значит, вы хотите, чтобы я рассказала ей обо всем этом?
— Да. Я пообещал Брэнту, что сообщу ей обо всем.
— Но почему через меня?
Он внимательно посмотрел на меня:
— Потому что я могу быть уверен, что вы сохраните всю эту историю в тайне.
Я молчала. На протяжении всего рассказа я чувствовала его глубокое презрение к Пиннок. Но теперь он, похоже, пожалел ее и хочет уберечь от скандала. И все же я не могла ему отказать.
— Хорошо. Я это сделаю.
Он потушил окурок своей сигареты.
— Я ошибался насчет сестры Пиннок. Я считал ее просто очень веселой девушкой, одной из лучших медсестер. Могу вам признаться, эта история потрясла меня.
Я подумала, что он был не единственным.
Он отвез меня назад в клинику. Я сидела рядом с ним молча, погруженная в свои мысли. Да, он полностью разочаровался в Пиннок. И эту дружбу, причинявшую мне такие страдания, разрушил человек, явившийся с другого конца земного шара.
Он остановил машину у ворот клиники и внезапно сказал:
— В прошлый раз, когда я обещал вас подвезти, моя затея окончилась полным фиаско. Мне очень жаль. Пожалуйста, поверьте мне.
— Это не важно, — холодно ответила я и вышла из машины.
— Нет, важно.
Он поймал меня за руку, но я вырвала ее и повернулась к нему лицом.
— Я не желаю это обсуждать. Ваша частная жизнь — это ваше личное дело.
Затем я пошла прочь, не дожидаясь ответа.
Позже я вспомнила, что обещала ему поговорить с Пиннок. Зайдя к ней в комнату, я обнаружила ее лежащей в постели. При виде меня на ее холодном лице отразилось крайнее неудовольствие.
— Что тебе здесь надо, Kapp?
Не дожидаясь приглашения, я села на краешек стула:
— Я пришла, потому что доктор Коллендер попросил меня передать тебе кое-что.
Я передала ей слова Коллендера, чувствуя себя очень неловко. Когда я закончила, она была вся в слезах, и я прониклась к ней невольной жалостью. Она была замешана в грязной истории, но все-таки поступила так, потому что была влюблена, а я теперь представляла себе, что это такое, и готова была найти для нее какие-нибудь оправдания.
Ее слова заставили мое сердце сжаться от сострадания.
— И доктор Брэнт рассказал все это Дэвиду Коллендеру? — спросила она с ужасом.
