Кейт Доули - Сегодня можно всё
Габриель расслабилась.
— Что еще вам сказали ваши таинственные друзья? — поинтересовался Эдвин.
— Только то, что они могут нам помочь. До известных пределов, правда…
— Но и за это честь и хвала им! Хорошо, когда у власти порядочные люди. Я знаю, за кого буду голосовать.
— Получился маленький митинг?! — ехидно спросила Габриель.
— Ну что вы! Просто выражение лояльности. И что мы будем делать дальше? — спросил Эдвин и в ответ получил лишь пожимание плечами. — А говорили, что не очень-то нуждаетесь в моей помощи…
— Говорила, — согласилась Габриель. — Я думаю, что для начала нам надо получить больше информации. Может быть, даже выйти на след Хиндо или Толлера. Всякое может быть! Если бы мы их нашли, они, я думаю, не стали бы брать всю вину на себя.
— Вы правильно мыслите, — подумав, согласился с ней Эдвин. — Нам действительно не хватает информации.
На несколько минут в комнате повисло молчание. Габриель не решалась что-то сказать, потому что видела, что Эдвин глубоко задумался. Ей казалось, что она присутствует при рождении гениальной идеи, которая изменит жизнь всего человечества.
Какой бред! — подумала Габриель, насмехаясь над собой. Тоже мне, помесь Леонардо да Винчи и Эркюля Пуаро! И его верная спутница! Что-то я в последнее время заговариваюсь. Верная спутница! Надо же такое придумать!
Габриель хмыкнула.
— Не одобряете мою идею, хотя я ее еще и не высказал? — поинтересовался Эдвин.
— Нет, это я о своем.
— А! Понятно. И что там своего в вашей светлой и хорошенькой головке?
— А вот это вас точно не касается. И всем нам было бы интереснее обсудить, что в вашей голове появилось новенького за эти минуты напряженных размышлений.
— Говорят, я делаю страшное лицо, когда думаю.
— Да уж, становится видно, как у вас рождается мысль. Но в другое время ваше лицо очень даже милое!
— Не знаю, комплимент вы мне сказали или гадость…
— Да говорите вы уже, что придумали!
— А то вы выплеснете на меня кофе? — поинтересовался Эдвин.
— Если это поможет вам говорить, то да! Хотя жаль тратить его на вас. Уж слишком он вкусный!
— Под такой угрозой я готов выложить вам все как на духу.
— Не томите уже, Колдуэл!
— Вы же знаете мое имя?
— Но как-то… неудобно…
— А возле машины вам было удобно?
— Это была другая ситуация!
— Ладно, — обреченно махнул он рукой, — вас не переспоришь!
— Говорите уже!
— Есть ли у вас друзья, которые могли бы посоветовать нам парня, дружащего с компьютерами и способного залезть в чужой компьютер и покопаться в его мозгах?
— Я полагаю, парень к тому же должен уметь держать язык за зубами?
— Конечно! Вы ведь не хотите, чтобы завтра же все знали о том, что мы копаем под Буртона?
— Нет, конечно!
— Так как?
— Я думаю, такого парня найти можно, — задумчиво сказала Габриель. — Он должен быть кем-то вроде тех ребят, что сидят в отделе компьютерной информации в полиции?
— Да, кем-то вроде!
— Хорошо, я сегодня же переговорю со своим знакомым.
— Только, моя дорогая мисс Кой, не хотите ли сходить сегодня вечером к кому-нибудь в гости? Например, к вашей соседке.
— К миссис Лоунг?
— Именно! Я пробовал вам звонить, что-то у вас с телефоном.
— Колдуэл, вы уверены, что нужна такая секретность?
— В этом мире, моя милая, нельзя быть ни в чем уверенным! — наставительно сказал Эдвин.
— Боже, начались поучения!
— Не мне вас учить, моя дорогая мисс Кой!
— Перестаньте же меня так называть!
— Тогда перестаньте меня называть Колдуэлом!
— Хорошо, Эдвин, — со вздохом сказала Габриель. — В общем, я поговорю с нужными людьми. Пожалуй, мне пора.
— Вы уже хотите меня покинуть?
— Чем быстрее я вас покину, тем быстрее смогу позвонить! Приедете ко мне вечером, мы все обсудим.
— Нет, Габриель, не стоит. Ваш дом может быть под наблюдением. А мне Буртон, кажется, все еще доверяет. Лучше встретиться на нейтральной территории.
— И где же?
Эдвин задумался. Появляться с Габриель в кафе или в ресторане было слишком опасно. Гуляние по парку также могло привести к тому, что чьи-нибудь любопытные глаза вычислили бы их. Неожиданно Эдвина осенило.
— Я знаю место, где мы будем в абсолютной безопасности!
— И где же это? Неужели в церкви?
— Там тоже, но слишком подозрительно будет, если мы с вами вдруг станем ревностными католиками.
— Да уж! — хмыкнула Габриель, представив, что бы случилось со стареньким священником, если бы он их увидел в своей церкви.
— Приезжайте ко мне в офис. Там мы сможем все спокойно обсудить, не вызывая ничьих подозрений. Кстати, а почему вы не хотите приехать ко мне домой?
— Вечером! Одной! К одинокому мужчине домой! Это же будет конец моей репутации! Мамочка мне этого никогда не позволит! К тому же это точно вызовет подозрения.
— Ясно, — остановил ее Эдвин. Он чувствовал, что Габриель не хочет ехать к нему по какой-то другой причине, но вот в чем она состояла… — Нормального ответа я от вас не добьюсь.
Габриель согласно кивнула. Как же она могла признаться ему, что в сумерках уходящего дня ее решимость оставить их отношения чисто деловыми растает, как утренний туман! Эдвин не должен даже догадываться об этом. Пусть уж лучше считает ее сумасбродкой!
— До встречи.
— До свидания, Габриель. Я буду в офисе до половины седьмого.
— Думаю, к этому времени мне будет известно все.
Ровно в шесть двадцать вечера Габриель сидела в удобном кресле в кабинете Эдвина. И докладывала о своей части их общего дела.
— Нужный вам человек приедет с соответствующей аппаратурой в девять вечера к вам домой. Он представится как наладчик оборудования. Объяснит все на месте. Хорошо бы, чтобы его никто не видел.
— Я постараюсь все сделать так, как надо. Что еще вам удалось узнать?
— Если мы добудем нужные свидетельства, нам всячески помогут. В том числе возобновят дело. Но у них сейчас руки связаны.
— Отлично! Но наши-то руки свободны! А они достаточно длинны!
— Берегись, Буртон? — спросила Габриель.
— Именно! — подтвердил довольный Эдвин. — А теперь нам вновь придется устроить скандал. Вы же пришли ко мне по делу о комплексе?!
— Хорошо! — покорно согласилась Габриель.
В следующий миг в Эдвина полетела глиняная пепельница — подарок одного гончара, которому он серьезно помог в свое время. Эдвин на лету схватил ее и показал Габриель на пресс-папье. Его было не жалко.
Габриель с трудом подняла тяжелое пресс-папье и бросила его, но не в Эдвина, а в дверь.
