Рене Маори - Любовь и ревность. Хроники
– Нам надо обдумать всё сказанное здесь. Я помолюсь за нас! Возможно, Господь даст ответ, что нам делать дальше. А сейчас отвези меня обратно.
Глава 4. Влюбленные идут до конца только в легендахПосле возвращения Бэла забилась в своей комнатке. Не с кем было поделиться своим счастьем, поэтому она как никогда искренне молилась, благодарила Создателя за великий дар – любовь. Весь оставшийся день она прибывала в сладких наивных грёзах, думая о Михаиле, о словах, выпорхнувших из его сердца, о взглядах полных страсти. И снова молилась. И снова грезила.
Ещё засветло сморил её сон. Снился ей отец, лежащий на смертном одре бледный и похудевший. Она поила его оленьим молоком. А из темноты раздавался задорный смех Квели: «Тяжела твоя доля, сестра! Крест у ног! Камень в воде! Любовь между ними! Оставь! Оставь цветок!» Бэла огляделась – никого. Жутко стало ей. Отец повернул голову и сухими устами прошептал: «Благословляю вас, дочь моя, благословляю». Она проснулась, да так и не смогла более уснуть. Всё думала, думала, думала.
– Второй день молится своему Богу, – шёпотом причитала Гошемаф, – даже во двор не выходит!
– По ночам мается, а днем глаза на мокром месте! – вторила Тлетенай.
– Говорила я тебе за ним глаз да глаз нужен! Надеюсь, этот богомолец не обидел девочку.
– На что зубы точишь! – рявкнул Асерет Чак. – Аюб на такое не способен! Пойду, потолкую с ним.
Глава семьи Асерет увидел своего сына на коленях среди опилок в сарае, где он в последнее время трудился над большим деревянным крестом. Он молча прошёл и сел на старый ларь, дожидаясь окончания молитвы. Наконец, Аюб трижды перекрестился и повернулся к отцу.
– Подойди ближе, сын! Скажи мне как успехи нашей девочки? Многому ты её научил? Я вижу, что твои уроки ей в радость. Отчего же она второй день из сакли не выходит? Ты её не обидел?
– Что ты, отец, как я могу её обидеть?
– Может, ей не понравилась Шхагуаше?
В голове у Аюба завертелась чехарда мыслей: «Он знает! Он все знает! Кто рассказал? Что ему ответить?»
– Аюб, спрошу прямо как мужчина мужчину – ты её тронул?
«Боже мой! Я сейчас сгорю от стыда! Сказать правду? Соврать? Я не смогу!»
Мудрый Чак заметил мытарства сына и дал ему совет:
– Язык говорящий неправду на время успокаивает душу, пока правда сама не найдёт выход!
Уже в следующий миг Аюб стоял на коленях перед отцом.
– Прости! Я коснулся её руки!
Их взгляды встретились, и Асерет Чак все понял:
– А она коснулась твоего сердца…
– Да! От тебя, отец, нет у меня секретов – я полюбил Бэлу, как только увидел её! Долго я сдерживал огонь в своей груди, но нет больше мочи! Что мне делать? Не вижу я впредь дороги, по которой мне дальше идти.
Асерет Чак тяжело вздохнул и, пригладив седую бороду, продолжил:
– Ты мужчина, сын, не кори себя за то, что сердце впускает женщину. Две дороги тебе на выбор. Сердце говорит идти тебе дорогой любви: взять свою горлицу, усадить на коня и умчаться, куда глаза глядят! А разум говорит идти дорогой чести: оставить всё как есть, вспомнить свои мечты и цели, законы предков, уважение к своей семье и взятые перед людьми обязательства. Ты не мальчик, и не мне тебе объяснять какое зло на какой дороге тебя ждет. Помолись ещё своему Богу и прими решение. Завтра скажешь мне о нём.
В своих мыслях Бэла лепила из своих грез прекрасный цветок, символ их любви. Да вот только рос он в сухменной земле. Всё было против! Гнев Даха пугал её: что он сделает со своим братом, что сотворит с ней? Да и вся семья Асерет хлебнёт горькую чашу позора. «Милая Тлетенай плачет над её свадебным платьем, в чём она виновата? Добрая Гошемаф не переживёт этого. «Ну, а в чём виновата я? – стенала Бэла, – В чём моя вина? В том, что меня силой похитили из дома? В том, что я полюбила не того, кого хотят они? Нет, я не смогу быть женой Даха! Дай, Господи, силы рабу твоему Михаилу, дабы не отрекся он от твоего дара!»
Ни завтра, ни на следующий день не смог Аюб принять решения.
– Права твоя мать! Всё зашло слишком далеко! – Асерет Чак был недоволен собой и своим младшим сыном. – Решение, которое ты не способен принять сам, примут другие! Завтра к полудню вернется Дах! Подумай над тем, что ты скажешь своему брату! А пока я запрещаю вам видеться. Бэла будет сидеть в сакле до самой свадьбы!
Ранним утром Бэла проснулась от солнечных лучей, игриво покалывающих её глаза. Они врывались в душное помещение через узкое глубокое отверстие у потолка. Она сразу обратила внимание на букетик цветов, который распространял в воздухе приятный сладковатый аромат, точь-в-точь как придуманный ею цветок – символ её любви. Букет висел на тонкой бечевке из конского волоса, убегавшей в то самое отверстие. Бэла сразу поняла от кого он, вскочила и, взяв цветы, потянула за бечевку. Что-то покрытое мехом высочило из отверстия, и она невольно вскрикнула. Тут же в комнату заскочила Тлетенай.
– Что случилось?
Бэла уже немного понимала и говорила на абадзехском. Растерявшись, она всё так же сжимала букет. Тлетенай подняла меховой предмет и развернула его. Это оказалась заячья шкурка. Бэла подошла ближе и, увидев греческие буквы, выведенные углём на коже, стала читать: «Отец всё знает. От слов своих не отрекусь. Люблю тебя больше жизни». Горячим пламенем пронеслось по всему телу счастье. Она прижала к груди цветы и послание, закрывая глаза.
– Бэла? – Тлетенай пришла в ужас. Даха нет, а невеста тает как воск от чьих-то подарков. Неужели то, о чём говорил отец с матерью – правда? – Бэла? А Дах?
Бэла, открыв глаза, отрицательно покачала головой и, приложив руку к сердцу, как смогла сказала на абадзехском:
– Нет Даха здесь! Аюб здесь! Аюб любит Бэлу!
– О, Ахын! Это плохо! – мурашки пробежали по спине Тлетенай. – Как же Дах? Он любит тебя!
– Бэла не любит Даха! – её глаза сверкнули. – Дах много боли!
Тлетенай притянула Бэлу к себе, и та зарыдала на её плече.
Долго ещё она успокаивала девочку, гладила её по волосам, жалела. Наконец-то, Бэла смогла поделиться с живой душой своей любовью. Ей стало легче. Невольно Тлетенай стала перед выбором, о котором Асерет Чак говорил Аюбу, слушать своё сердце или разум. Чью сторону, какого брата принять? Она так любила и так сочувствовала этой хрупкой девушке, что не могла просто сказать ей: «Дах твой жених – смирись с этим». К тому же волю судеб она знала о том, что от Бэлы жестоко скрывают правду о её отце и сестре.
Тлетенай нашла Аюба в конюшне. Он кормил своего коня дикими яблоками, о чём-то говоря с ним. Она окликнула его и позвала к себе. Подойдя, Аюб спросил:
