Эстер Элькинд - Андрогин…
Я отошла, мне не было страшно, но я не хотела мешать.
…
– Мы были честны с ним! Мы его предупредили!
…
Одна и кошек, сделала шаг вперед и молниеносно нанесла дар, вцепившись в ногу спящего пролетария. Он завопил от боли и проснулся. Нехотя открыл глаза, не до конца еще понимая, что происходит. Ему было плохо. Похмелье. Его еще раз вырвало и он, почувствовав себя в состоянии соображать (людям надо проблеваться, в противном случае они ничего не соображают). Он поднял голову и увидел хозяйку кошек со скривленной в гримасе ужаса физиономией.
– А, Катька! Че ты такая замудоханая?! Принеси-ка мне воды! Я тебя трахну потом, если хочешь! – прохрипел он.
Она стояла в оцепенении, не двигаясь с места.
Он ждал несколько секунд.
– А ну сука, воды быстро! – пространство посыпалось маленькими белыми осколочками, такими, которые не оставляют отражения, рассыпаясь бессмысленно и навсегда, так словно существовали до этого вместе лишь для того, чтобы потом исчезнуть.
Три кошки впились в его ногу.
Он завопил от боли.
– А эти твари что тут делают?! – заорал он. Пространство его давно уже не слушало, он кричал где-то там, по другую сторону восприятия.
«Неужели бывает что-то дальше человеческого мира?!» – удивилась я, видя, как он улетает в какое-то другое, еще более ужасное слишком бытие.
…
– Но это не ад? Ни так ли?! Ад все-таки не материален?!
– Нет, это не ад! Это мир вечно гниющих, вечно разлагающихся материй! Они мечтают стать ни чем, но делаются лишь больше и больше…
– Что с ним будет?
– Он – гангрена, и мы его ампутировали! Пусть теперь гниет!
…
Он осмотрелся. Ботинок, обрызганный мочой и кровью, тело умершей кошки, чугунная сковорода, Катька в позе пришибленного комара, с раскинутыми в сторону руками и искривленным гримасой ужаса, лицом, теперь уже в вечном отчаянье.
…
– Катя, где ты живешь?
– «Отчаянье», дом «безнадежности», квартира «безвыходности».
– Молодец, детка, правильно, так и скажешь дяденьке милиционеру, если потеряешься!
– Хорошо!
…
Толпа кашек. Война. Убийца посмотрел на врагов и угрожающе произнес: «Вы, твари, если хоть раз выйдите из комнаты, я вот ее, – Он указал пальцем на Катю, – Вот так вот! – он вылупил глаза и многозначительно посмотрел на расплющенное тело кошки на полу! Вы меня поняли?!»
Кошки с укором посмотрели на него.
…
– Люди вообще не умеют играть по правилам! Они их и придумали, потому что не могут не нарушать!
– Не честно!
– А что делать?
– Уступить?
– Она! Он же ее убьет!
– Наша принципиальность не стоит души той кошки, что, сделав проступок в прошлой жизни, теперь мучается в этом несчастном теле!
– Да, вы правы, его ведь уже и нет вовсе.
…
Я посмотрела на него. Перед моими глазами было большое коричнево зеленое месиво гниющей раны, вечно разлагающейся, незаживающей язвы. «Вечное гниение! Ужасно! Но ему повезло, он не видит себя! Неужели у кого-то еще осталось так много жалости, чтобы не давать ему зеркало?!
…
– Нет, просто он не признает, что это он!
– У людей хорошо развит инстинкт самосохранения! Они сохраняются даже тогда, когда в общем уже и не надо! Так сказать, «долгоиграющее» молоко.
…
Кошки больше никогда не выходили в коридор, а наш житель «гниющая язва», как я его про себя прозвала, продолжал мирно безнадежно разлагаться.
…
– Вот на компостной яме, могут розы вырасти! А он как, способен породить что-то подобное? Хоть какая-то надежда есть?
– Сейчас посмотрим!
Огромный скальпель, для дезинфекции, помещенный в бутылку водки, рукою тролля – пограничника, разрезал его сущность.
– Дай мне противогаз! Воняет тут! Надо потребовать, чтобы мне зарплату повысили. Работа последнее время все грязнее и грязнее. И все больше здесь, на свалке. Уж и не знаем, как чистить пространство! Ходят слухи о генеральной уборке!
Я ждала результата. Мне почему-то хотелось, чтобы «Язва» был не безнадежен.
– Это не сказка. Это экологическая катастрофа! – прочитал мои мысли тролль.
– Ну что? – с нетерпением спросила я.
– Ничего, он безнадежен, даже крапива не получится. Ничего! Вообще, ничего! Редко таких экземпляров встретишь! Это ж надо, так постараться! Может его в лабораторию, на эксперименты!
– Можешь взять, но я думаю, что таких теперь много будет…
– Ты слишком живешь.
– Какая разница?!
– Смотри, не заразись!
– Врач всегда может заболеть, проводя эксперимент!
– Вопрос лишь в том, пойдет ли он на риск!
– А у меня есть выбор?
– Знаешь, мы всем говорим, что выбор есть всегда, но на самом деле, в тех случаях, когда мы хотим, мы делаем выбор заранее.
– А зачем?
– Геймеры тоже поправляют компьютерные игрушки, ни так ли? Обходят, непроходимые места! Азарт игры. Я вот поставил на тебя свою вселенную. Если проиграю, ее отберут и сделают из нее Черт знает что!
– Он что ли отберет?!
– Да нет, ему это все не надо, у него своей бани хватает! Ему то ничего не надо, у него с самооценкой все в порядке. А вот тут есть несколько ангелов, евнухов. Так им очень хочется самоутверждаться! Ну, ты меня понимаешь?! – он ехидно улыбнулся.
Я ответила ему понимающей улыбкой.
– Можем одуванчики вырастить! – закричал он, когда я уже уходила.
– Это без меня! У меня на них аллергия!
– Ах, я и забыл, маленькие солнышки!
– Не издевайся!
– Ладно, пусть гниет!
…
С тех пор в комнате постоянно пахло кошками, потому как теперь они там и ели и спали и ходили в туалет, правда, на балкон, но запах все равно был во всем пространстве. Я не знала, но может быть, это лишь я так сильно чувствовала, атмосферу другой территории. Мне казалось что воздух и все пространство сделаны из других, не пригодных моему организму материалов. Впрочем, я так и не знаю, как мое тело выжило в воздухе, наполненным людским духом…
"Плед из комнаты красок, или плед из комнаты кошек?! – жгла я слова, пытаясь согреться, но они были словно бумага и, возгораясь ярким пламенем, не давали никакого тепла, мгновенно угасая. "Момент славы краток!" – подумала я.
Я замерзла…
Мозги отключились окончательно, уйдя куда-то, где было тепло, в камине потрескивали полена, а в кружке плескался теплый коньяк.
…
– Полена то, из Буратино!
– А ты что думала, у нас тут, между прочим, безотходное производство!
– Не правда, я тут просто загораю! – Буратино вытащил свой обуглившийся нос из камина.
– Надо кремом мазаться! – сказала я, и сделала глоток мягкого коньяка!
