Джейн Донелли - В плену грез
Она улыбнулась, поблагодарив его, и, осторожно ступая по изрытой земле, направилась туда, где кипела работа, а вслед ей раздавались разбойничий посвист и острые шуточки рабочих. Вдруг из-за угла показался еще один человек.
— Могу ли я вам чем-либо помочь, мисс? Мы еще не открыты для публики.
— Я ищу Адама Роско, — объяснила она.
Он сначала, кажется, удивился, а потом произнес уже с меньшим удивлением:
— Неплохо для Роско, — и, сложив рупором ладони, крикнул: — Роско, время для свиданий!
Припекало солнце, и Адам, как и большинство строителей, был по пояс обнажен. Руки у него были испачканы, а лицо лоснилось от пота. Он вышел из одного из недостроенных домов.
— Привет, Либби, пришла помочь?
— Сегодня вечером возвращается дядя Грэй, и мне нужно быть дома, чтобы встретить его, не так ли?
— Несомненно.
— Так что сегодня я не могу с тобой встретиться.
Десятник прислушивался к разговору с нескрываемым интересом, и Адам, обратившись к нему, сказал:
— Вернусь через десять минут.
— Ну-ка, подожди! — Затем десятник улыбнулся и пожал плечами. — Хм, полагаю, что-то случилось. Но не больше десяти минут, имей в виду.
Опять вслед Либби раздались посвисты, выражающие восхищение, а в адрес Адама посыпались шуточки-прибауточки, от которых у Либби запылали щеки. Но Адам прокричал в ответ:
— Посмотрите, это ведь моя сестра. Разве не видите, как она на меня похожа? — И смех преследовал их вплоть до того, как они вышли за пределы стройплощадки.
— Он, вероятно, закончил дела раньше, чем ожидал, — начала объяснять Либби, — так как он уже в Англии. Он только что звонил. Я даже не знаю теперь, когда смогу увидеться с тобой.
— Я слишком грязный, ты не возражаешь, если мы посидим в машине?
— Боже, конечно нет. — Она открыла машину и села рядом с ним. Ребята со стройплощадки продолжали за ними наблюдать, добродушно улыбаясь и подтрунивая над ними, и, чувствуя себя в качестве участницы бесплатного представления, она предложила: — Давай заедем за угол?
— Это будет лучше. Нам надо поговорить.
Когда машина остановилась, она спросила:
— О чем?
— Ты не знаешь? Ты действительно не знаешь, о чем?
— Ты имеешь в виду дядю Грэя?
— Я имею в виду нас с тобой. Вероятнее всего, он уже наслышан обо всем. Полагаю, Блэйни держал его в курсе дел по почте. Но даже если это не так, то он узнает об этом очень скоро.
— Несомненно, узнает. Я сама ему обо всем расскажу.
— Сегодня вечером?
— Не знаю, как насчет сегодня. — Он приедет усталым. Конечно, было бы лучше дать ему сегодня спокойно отдохнуть с дороги, расслабиться, поделиться впечатлениями о поездке, прежде чем она начнет спорить с ним об Адаме.
— И что ты ему скажешь?
Это было так очевидно.
— Что мы встречаемся, что мы хорошие друзья.
Адам рассмеялся, обнажив ровные зубы, которые казались еще белее на фоне кирпичной пыли, покрывавшей его лицо.
— Скажи ему, чего ты хочешь, нет смысла отделываться общими фразами. — И поскольку Либби слегка нахмурилась, осмысливая услышанное, он перестал смеяться. Не было смеха ни в его глазах, ни в его голосе. — Извини, — сказал он, — но сейчас тебе лучше посмотреть фактам в лицо. Мы с тобой не просто друзья.
— Адам, мы просто друзья. Ты поцеловал меня всего один раз, несколько недель назад. Вот, и за ним не последовало больше ни одного поцелуя. Ты даже не пытался ухаживать за мной.
— А ты знаешь, почему? — Он откинулся назад, глядя на нее. — Потому, что я не смел прикоснуться к тебе, не смел поцеловать тебя. Мне не хотелось потерять последний рассудок, когда мне придется уехать.
— Что ты имеешь в виду? — испугалась она. Внутри у нее начал распространяться страх, неся с собой холод и тупую боль.
— Просто то, что все кончено, — ответил Адам, и у его рта пролегла жесткая линия. — Все это было не больше чем игра, не так ли, Либби? Вся эта суета с приведением Сторожки лесника в надлежащий вид, когда ты воображала, что это твой старый домик на дереве. Тебе доставляло удовольствие, что твои друзья говорят о Либби Мэйсон и ее сумасбродном дружке, в то время как Блэйни оказывается пострадавшей стороной и ходит вокруг в ожидании одному Богу известно чего.
— Я не хотела причинять Яну боль, — прошептала она, с трудом соображая, о чем она говорит, и Адам покачал головой, будто перед ним умственно отсталый ребенок.
— Это еще одна из общих фраз, которыми я сыт по горло. Конечно, ты причиняешь ему боль, причем до такой степени, что он истекает кровью. Ну что ж, такова жизнь, и ничего тут не поделаешь. Но ты должна смотреть правде в лицо и понимать это.
Она сидела молча, разглядывая свои руки и не видя их.
— А я не Ян Блэйни, — продолжал он резко. — Мне надоело прятаться по закоулкам и играть в прятки с Дженни Драйвер и ей подобными.
Через лобовое стекло светило жаркое солнце, о которое билась, жужжа, оказавшаяся взаперти муха. Либби приоткрыла боковое стекло и наблюдала, как муха вылетела наружу и затем скрылась из виду.
— Что ты хочешь, чтобы я сделала? — очень медленно проговорила она.
— Я хочу, чтобы ты вышла за меня замуж.
Она резко повернулась к нему лицом, на котором он увидел смятение, граничащее с паникой.
— Нет, Адам, дай мне немного времени.
— До сегодняшнего вечера. Я приду сегодня вечером.
Они обступили ее со всех сторон, будто стояли тут, рядом, — Ян, дядя Грэй, друзья, соседи. Выйти замуж за Адама означало отрезать себя от них, и, возможно, навсегда.
— Предположим, я отвечу, что пока что не хочу ни за кого выходить замуж, будешь ли…
— Буду ли я поблизости? Нет.
Ей на мгновение почудилось, что она заглядывает в дуло заряженного ружья, словно она знает, что должно произойти нечто такое, отчего погаснет солнце. Она произнесла в отчаянии:
— Я не хочу, чтобы ты уходил.
— Скажешь мне сегодня вечером.
— Адам, пожалуйста!
— Не сейчас, Либби. Я подыгрывал тебе, покуда мог. Я выхожу из игры, поскольку не исключено, что, прочтя в один прекрасный день сообщение в газете о твоей свадьбе с Яном Блэйни, я не уйду в соседнюю комнату, чтобы перерезать себе горло.
— Ты так обо мне думаешь?
— Пока нет, но я на грани того, чтобы отдаться воле случая.
Она не могла дать ему уйти, не могла потерять его. Она* схватила его за руку так, словно могла удержать его рядом.
— Я скажу дяде Грэю, обещаю. Не приходи в дом. Я скажу ему.
— Скажешь?
— Обещаю. Где ты будешь ждать?
— Я буду ждать на Зеленой лужайке. Там есть скамейка. Я буду там. — Он поглядел на нее почти обезличенно. Так, как смотрит художник на объект, который ему придется рисовать по памяти, — запоминая каждую деталь, до последней мелочи.
