Джанин Мейнард - Незнакомец в постели
Спустившись к завтраку, Пирс Гилгуд обнаружил рядом со своей тарелкой синий конверт, адресованный лично ему. Такой же лежал у тарелки Терранс. Не дожидаясь, когда жена присоединится к нему за столом, он потребовал у прислуги обычный кофе и резким движением надорвал конверт…
Войдя в столовую, Терранс обнаружила мужа удивленно смотрящим прямо перед собой. Приглядевшись, женщина заметила картонный прямоугольник с крупной надписью «ПРИГЛАШЕНИЕ».
Стараясь не проявлять любопытства, она прошла на свое место и, рассеянно скользнув глазами по лежащему рядом с ее прибором конверту, поинтересовалась у Пирса:
— Это что?
— Сам не могу понять, — несколько растерянно ответил муж. — Если только это не чья-то глупая шутка, то нас приглашают совершить круиз на «Лорелее».
— Я однажды видела ее — прекрасное судно. Однако мне что-то не до морских прогулок. Пожалуй, я останусь дома.
— Странное желание, тем более что я собираюсь принять приглашение. — Пирс подозрительно взглянул на жену и твердо сказал: — Хочешь ты того или нет, но тебе придется составить мне компанию. Я не собираюсь оставлять тебя здесь без присмотра.
Терранс равнодушно пожала плечами, словно говоря: как знаешь, мне глубоко безразлично, где находиться под надзором — в доме или на комфортабельном лайнере.
Рамона Родригес рассерженно сорвала с ноги туфлю и запустила вслед уходящей женщине, оглашая окрестности яростными воплями:
— Немедленно вернись, Хуанита! Я вытащила тебя из грязи не для того, чтобы ты бросала меня в такой момент! Неблагодарная тварь!
Хуанита Лопес была кухаркой, последней из некогда многочисленной прислуги, разбежавшейся вследствие вздорного характера и взрывного темперамента хозяйки.
Вообще то, что Хуанита продержалась в доме звезды три месяца, шесть дней и пятнадцать часов, было сродни чуду. Никто доселе не мог похвастаться подобным терпением. Но и ему пришел конец.
Хуанита уходила, не обращая внимания на ругань бывшей хозяйки, так как точно знала, что не вернется в ее дом ни за какие блага в мире.
Рамона интуитивно чувствовала, что проиграла. Но мозг упорно отказывался признать тот факт, что ее, любимицу зрителей, бросили на произвол судьбы все слуги. Ну и что, что она часто срывала на них дурное настроение, не гнушаясь побоями, разве это повод так жестоко поступать с ней? Она звезда и имеет право на некоторое снисхождение.
Проводив взглядом хрупкую фигурку женщины, скрывшейся за поворотом подъездной аллеи, Рамона отыскала брошенную туфлю и надела на босую ногу. Впервые за долгое время на ее лице отразилось некое подобие размышлений.
Следовало срочно решить, как быть дальше. Конечно, она сегодня же позвонит в агентство и попросит прислать кого-нибудь для работы по дому. Но где гарантия, что таковой желающий отыщется?
Рамона не была идиоткой и прекрасно понимала, что весть о ее методах общения с прислугой уже трижды облетела всех вокруг, не оставляя для нее ни малейшего шанса на реабилитацию.
Она с легкой грустью вспомнила своего третьего мужа. Вот кто идеально ладил с прислугой. Раш не был красавцем, и в постели до класса экстра ему было далеко. Но он мастерски справлялся со всеми мелкими проблемами, которые наводили на Рамону панический ужас.
— Господи, почему я только развелась с ним? — простонала женщина, и ответ тут же всплыл в ее голове: потому что на горизонте замаячил «мистер Родригес номер четыре».
Филипп был гонщиком «Формулы-1», с которым она познакомилась в одном из казино Монте-Карло. Он не обладал достоинством и тактом Раша, зато ему нравились бешеная скорость и бесконечные секс-марафоны.
Ему на смену пришел немецкий композитор Пауль Рейбах. Он писал музыку к фильму, в котором Рамона играла главную роль, и покорил ее ледяным высокомерием, за которым она увидела скрытую страсть. Увы, это был тот случай, когда желаемое не соответствовало действительности. Арктическая невозмутимость герра Рейбаха являлась таковой на самом деле.
Слишком поздно Рамона поняла свою ошибку. При разводе Пауль отсудил половину ее состояния якобы за моральный ущерб. О каком ущербе могла идти речь? Ну и что, что во время очередной размолвки она выбросила его скрипку из окна второго этажа. Кто бы мог подумать, что это старье и есть одно из знаменитых творений Страдивари?
— Неблагодарные! — выкрикнула в пустоту Рамона, прежде чем окончательно успокоиться.
Она медленно повернулась и пошла к дому. На ступенях лежала утренняя почта. Женщина собралась уже пройти мимо, как ее внимание привлек небольшой синий конверт.
Рамона подняла его и, поддев острым ногтем, вспорола по краю. Вытряхнув на ладонь содержимое, она прочла написанный на тонком картоне текст и довольно рассмеялась. Отличная идея: отправиться в небольшой круиз! Прекрасное решение всех ее проблем!
— Что ж, детка, — обратилась Рамона к самой себе, — думаю, ты заслужила небольшой отдых.
Ральф Свенсон как раз кончил заниматься очередной клиенткой, когда ему сообщили, что какая-то женщина просит его к телефону. Подумав, что речь может идти об очередном вызове на дом, молодой человек устало вздохнул. Он был не в настроении выезжать куда-либо и собирался ответить отказом, даже если женщина на противоположном конце провода — первая леди страны.
Однако, едва услышав мелодичный голос в трубке, Ральф заметно смягчился. А когда его попросили о небольшой услуге, тотчас же согласился, не спрашивая о подробностях…
Спустя несколько часов, оставив указания своим подчиненным в салоне, Ральф бросил на заднее сиденье своего новенького «шевроле» дорожную сумку и, сев за руль, поехал по направлению к океану.
Только наблюдательный человек мог бы заметить край синего конверта, торчащий из заднего кармана его джинсов.
Дадли Баррет с видом агнца, предназначенного к закланию, внимал расхаживающей перед ним по спальне супруге. Сара пребывала в необычайном возбуждении. Впервые за долгое время в ее жизни случилось нечто неожиданное. Захлебываясь от восторга и возникающих в воображении красочных картин, она отчаянно жестикулировала, периодически взмахивая перед лицом мужа парой ярко-синих конвертов.
— О, Дадли, дорогой, какой замечательный сюрприз! Ты только представь, мы с тобой проведем несколько незабываемых дней посреди океана! Остается надеяться, что окружающее нас общество будет достаточно избранным, чтобы нам не пришлось чувствовать себя скованно.
Дадли скептически хмыкнул. Ему хотелось бы хоть раз посмотреть на «скованную» Сару. Однако она не заметила его ухмылки и продолжала рассуждать вслух:
