Сандра Мэй - Ты – лучший
– Но в сексуальном плане она тебя привлекает? Или нет?
– Морин О’Лири, ты вгоняешь в краску старого ранчеро…
– Не заговаривай мне зубы и ответь прямо. Раз у нас в некотором роде намечаются отношения, я хочу разобраться досконально. Как насчет женитьбы на Тюре? Династический брак, то да се…
– Если не считать того, что я ее не хочу.
– Династические браки заключаются не для этого…
– Я хочу тебя, рыжая.
– Да? Вот и давай поговорим на эту тему. Или опять сбежишь? Почему ты меня хочешь? Что тебя привлекает?
Он в смятении смотрел на эту рыжую нахалку и мучительно размышлял. Почему, собственно, он молчит? Какого черта, неужели Джон Карлайл, сын Ричарда Карлайла и Марисабель Аркона, не умеет разговаривать? Боится женщин? Боится именно эту, рыжую женщину?
– Ну хорошо же! Ты не уродина. Не дура. Очень сексуальна. Я все время о тебе думаю…
– То есть все время хочешь затащить меня в постель?
– Почему затащить? Отнести на руках. Потом, я надеюсь, что ты и сама будешь не против…
– Ох, о чем я разговариваю с тобой, развратный босс! Не иначе, мне головушку напекло. Все. Я ухожу. Меня ждут Каседас и Алисита.
– Позвольте проводить вас до машины, миледи, а также заметить, что на этот раз убегаете вы.
– У меня работа, как справедливо заметила ваша подруга детства. Ее надо выполнить, чтобы получить денежки.
– Так у тебя же все готово?
– Все равно, без разницы. Надо все проверить…
– Не о чем волноваться. Если не подведет погода, все пройдет отлично, а если подведет – будем сидеть в доме, хлестать ром и смотреть, как поднимается Река.
– Ох. А она высоко поднимается?
– По-разному. Отец всегда мог совершенно точно сказать, я нет. Позвольте вас подсадить, миледи…
– Не хватай меня за задницу, ты, растленный босс!
– Морин?
– Что?
– У тебя когда-нибудь были настоящие отношения с мужчиной?
– Что значит настоящие? Длящиеся дольше двух недель? Слушай, я взрослая девочка, мне скоро двадцать пять лет. Разумеется, были. Тыщу раз! И если хочешь знать…
– Морин?
– Что?!
– А замуж ты хочешь?
– Естественно, хочу! Все Хорошие Девочки хотят замуж за Правильного Мужчину, и чтобы дом был…
– Морин?
– Господи, да что же это?! Что, Джон?
– А когда ты хочешь выйти замуж? Через десять лет? Завтра?
– Вчера, идиот! Пусти этот несчастный джип! Я поехала, а ты не смей пялиться мне вслед, потому что я врежусь в дерево!
Красная, растрепанная, невообразимо хорошенькая рыжая ведьмочка уехала, а Джон Карлайл все смотрел ей вслед. Шайтан подошел сзади, легонько толкнул хозяина в плечо. Джон не глядя положил руку на склоненную холку.
– Вот такие дела, Шайтан. Как она тебе? Рыжая…. Найдем и тебе гнедую кобылку. Пошли, ладно. Пора собираться домой.
Сумерки уже спускались на Дом На Сваях. Морин почти бегом промчалась к себе в комнату, встала под душ и с некоторым остервенением растерла плечи и грудь мочалкой. Потом немного постояла под прохладными струями, успокоилась и вышла из ванной.
В самом деле, с чего она так завелась? Сегодня пятница, завтра долгожданный праздник, торжественный вечер, потом воскресенье, можно будет все спокойно собрать, отправить часть груза в Каракас… Ага, а самой, значит, задержаться? Что ж, задержимся.
Морин переоделась в чистое, сменила джинсовые бриджи на обычные джинсы, собрала влажные волосы в хвост и вышла из комнаты. Пойду к Кончите, решила она. Смешаю соус, побью тесто. Это всегда успокаивает.
Она решительно спустилась по лестнице. Оставалось только пересечь главный холл…
– Что это еще за бред? Какая рождественская ель? Ваша распорядительница, должно быть, совсем спятила, а с вас и взять нечего. Дикари! Убери свои ручонки, малявка!
– Тота бяка! Не тлога-а-ай!
Морин вихрем вылетела в холл. Тюра Макфарлан, как всегда презрительная и недовольная, стояла, уцепившись одной рукой за прекрасную Летнюю Рождественскую Пинию Дома На Сваях, явно намереваясь куда-то ее убрать, а другой рукой брезгливо придерживая за шиворот шоколадное дитя с белым бантом. Чикита. Дочка Марисоль.
– Что здесь происходит? Чикита, не гуди. Иди сюда, малышня. Давай вытрем нос. Барышни не ходят с соплями до полу.
– Тота бяка!
– Не надо кричать на взрослых, маленькая. И ни на кого не надо.
– Эта маленькая дрянь меня едва не укусила!
– Тота ейку укьяла!
– Что-о? Да как ты…
– Спокойнее, мисс Макфарлан. Чиките всего три года. Почему вы держитесь за дерево?
– Потому что собираюсь выкинуть его из дома! На дворе конец мая. Какое Рождество?!
– Мисс Макфарлан, а вы всегда так ведете себя в гостях? Если вам что-то не нравится, берете и выкидываете?
– Милочка, как вас там? Салли? Полли?..
– Морин О’Лири, с вашего позволения.
– Так вот, мисс О’Лири, я в этом доме отнюдь не гость. Я здесь практически выросла. И когда я буду хозяйкой в этом доме…
– Вполне возможно, но сейчас вы еще ею не являетесь, так что прошу вас отпустить дерево и не пугать ребенка.
– Эту обезьяну? Да меня вообще не волнует, что с ней будет…
– Тота дьянь!
– Вы слышали? Слышали, что сказала эта сопливка? Впрочем, чему удивляться. Ее отец был бандитом, а мать гулящая.
– Значит, вы считаете, что мистер Карлайл окружает себя отбросами общества?
– Я считаю, что мистеру Карлайлу кое-кто пудрит мозги, но я открою ему глаза.
– Пойдем, малышка. Умоемся, перевяжем бант и отправимся на поиски мамы…
– Чикита холосая. Мисс Моли тозе холосая.
– Чикита самая лучшая. Пойдем. Никто больше не тронет наше деревце. А завтра будет праздник, приедут гости, все обрадуются, станут плясать вокруг нашей елочки… то есть пинии.
С уговорами и прибаутками Морин увела развоевавшуюся Чикиту на кухню. Уже на лестнице они столкнулись с Марисоль и Кончитой. На лице Марисоль было написано отчаяние, на лице Кончиты – мрачная решимость.
– Чикита!
– Мисс Морин, золотко! Вот хорошо-то! А я уже шла спасать нашу малышку. Нет, в самом деле, что ж это за змея, прости меня, Дева Мария, покровительница всех змей сельвы! Ведь в каждой бочке затычка! Всех разогнала, всем наговорила гадостей, во все влезла! Сеньора Каседас, известно, не борец, Алисита вообще голоса не имеет, а сеньора Джона пока дождешься…
Морин подняла голову.
– Разве он еще не приехал? Странно, я его видела уже больше часа назад, он сказал, что собирается домой…
Не сговариваясь, три женщины торопливо поднялись наверх и вышли на крыльцо дома. Вдруг Марисоль громко вскрикнула и вскинула руку.
