Сандра Джоунс - Свадьба со взломом
– У меня этот период давным-давно закончился, – мрачно пробормотал он.
Флоренс заглянула ему в глаза и спросила:
– Еще до Джулии?
– Да. – На этот раз он выдержал ее взгляд.
Флоренс взяла его ладони в свои.
– Мейсон, ты ее очень любил? – спросила она, боясь ответа, но страстно желая его знать.
Мейсон смотрел ей в глаза, словно искал в них ответ на этот вопрос. Любил ли он Джулию? Тогда он был уверен, что любит. Но сейчас, с Флоренс, он окунулся в совершенно иной мир чувств. Это открытие настолько ошеломило его, что он растерялся.
– Тогда думал, что люблю, – честно ответил он.
– Шерли говорит, ты во всем винил себя.
Мейсон кивнул, но, судя по выражению его лица, Флоренс догадалась: ему неприятно, что сестра обсуждает его жизнь.
– Я на самом деле виноват.
Флоренс вглядывалась в его глаза и не могла отыскать в них следа хотя бы малейшего снисхождения к себе.
– Но ведь это был несчастный случай! Ну, причем здесь ты?
Его глаза потемнели от боли.
– Я не должен был отпускать ее в море одну.
– Но ты…
– Я был зол на нее, а она на меня. Мы собирались покататься на яхте, но у меня возникли непредвиденные дела. Джулия была такой вспыльчивой… Она завелась, наорала на меня… Я тоже не сдержался. И она вышла в море одна. – Он помолчал. – Я знал, что это опасно, но не остановил ее. А должен был остановить!
Флоренс сжимала его руки, не зная, что сказать.
– А если бы этого не случилось, – выдержав паузу, спросила она, – вы бы с ней поженились?
– Не знаю. Вряд ли… – Он покачал головой. – А ты, Флоренс, ведешь себя как любопытный ребенок. Зачем тебе все это знать?
Она пожала плечами.
– Просто хочу знать о тебе все: от детских привычек до того, что ты любишь на обед.
Лицо у него просветлело, и он нежно поцеловал ее в губы.
– Ты отвлекла меня от темы, – упрекнул ее он.
– Какой темы?
– Мы вели себя безответственно. Так рисковать нельзя.
– Да ладно, – отмахнулась Флоренс. Не волнуйся ты так!
– Обещай мне: если что случится, сразу сообщи мне. Я помогу. Это моя обязанность.
– Ладно. – Флоренс взглянула на его серьезное лицо и отвела глаза. – «Обязанность». «Ответственность». Спасибо, что не уголовная! Ну что за человек! Да ничего он ей не должен! И она не хочет быть ему в тягость. Она хочет быть ему в радость. Им хорошо вместе, и никто никому ничего не должен. Разве этого мало? Живи и радуйся! А Мейсон видит во всем цену входного билета и объявления типа: «проезда нет».
Флоренс еще раз прокрутила в голове его слова и, припомнив, что ее насторожило, нахмурилась.
– Ты просил тебе сообщить. Но куда? Ты что, уезжаешь?
– Как это куда? – удивился Мейсон. – В Глазго. Я там живу и работаю. Я же тебе говорил.
– Говорил, – подтвердила она, хотя предпочла бы об этом забыть. – А когда ты едешь? Он сжал ее руку.
– Завтра.
Флоренс показалось, будто ее ударили в сердце. Но она выстояла. И даже нашла в себе силы улыбнуться.
– А мне куда деваться?
Вообще-то, она спрашивала себя, но Мейсон с готовностью ответил:
– Если хочешь, оставайся здесь.
Она огляделась по сторонам, словно оказалась здесь впервые и никогда об этом не думала.
– Здесь?
– Живи в этом доме сколько захочешь. Я договорился с одной женщиной в поселке. Она будет убираться в доме, и закупать продукты.
Звучит неплохо… Особенно если на выходные сюда будет приезжать Мейсон. Только Флоренс показалось, что в его сценарии этого нет. Остаться здесь?
– Не знаю… – не сразу ответила она. – Пожалуй, это не лучший вариант. Придумаю что-нибудь…
Хотя какой смысл строить планы? Скорее всего, завтра она уже будет с родителями. Никуда не денется. Увы! Сказка кончилась.
Словно прочитав ее мысли, Мейсон сурово сказал:
– Нет, Флоренс, назад ты не вернешься. Нельзя идти у них на поводу.
– Легче сказать, чем сделать, господин прокурор! – Она вздохнула. – Поживем – увидим.
Долго ждать не пришлось. Через пару минут за окном послышались голоса. У Флоренс от волнения перехватило дыхание. Она бросилась к окну: первым шел Генри, за ним, неловко ступая по гравиевой дорожке на высоченных шпильках, семенила мать. И как всегда при встрече с ней Флоренс почувствовала укол совести: она любит мать, но не слишком уважает ее как личность.
Ей захотелось спрятаться. Или убежать далеко-далеко и больше никогда их не видеть. Но Мейсон прав: она должна встретить их с достоинством. Флоренс сосчитала про себя до десяти и вышла на веранду.
– Привет! – бодрым тоном сказала она.
– Флоренс! Хорошо, что мы тебя застали! – обрадовался Генри. – Я был уверен, что ты здесь. Сделай милость, объясни своей матери, почему ты сбежала. А то она винит во всем меня! Говорит, мол, я тебе помогал.
– А разве нет? – капризным тоном возразила Синтия. – Ну, здравствуй, беглянка!
– Флоренс, скажи, ну разве я тебе помогал? – стоял на своем Генри. – Да у меня и в мыслях этого не было! Скажи ей это сама!
Флоренс смотрела на мать и думала: все как всегда. Иногда в ее присутствии она ощущала себя нашкодившим ребенком, иногда, напротив, совсем взрослой – взрослее матери. Но всегда, при любых обстоятельствах, любила ее. От этого никуда не денешься.
– Мама! Генри не имеет к этому никакого отношения. Даю слово.
Синтия извлекла из сумочки белоснежный кружевной платочек и промокнула пот на лбу. Мейсон с интересом разглядывал ее. Прекрасно сохранилась. Красивая, холеная, элегантно одетая и вся как елка увешанная драгоценностями… Если Флоренс в мать, она еще долго будет молодой и привлекательной.
– Нет, это уму непостижимо! Чудовищный поступок! – заявила Синтия, взирая на дочь сквозь зеркальные темные очки. – Как ты могла так обойтись с родной матерью!
– Мама, лично тебе я ничего плохого не сделала. – Флоренс удалось подавить охватившую ее панику. Она всегда чувствовала себя ужасно, когда разочаровывала родителей. – Я подвела Стэнли. И мне жаль, что все так вышло, но… но, будь свадьба сегодня, я бы поступила точно так же.
Синтия воздела глаза к небу.
– Дочь! Я чуть с ума не сошла! – с пафосом продолжила она, как будто и не слышала объяснений. – Как ты могла так поступить?! Нет, это за пределами моего понимания.
От нескончаемых упреков матери Флоренс, как в детстве, захотелось заткнуть уши и закрыть глаза. И представить себя где-нибудь далеко-далеко отсюда. Было больно и обидно. Она повернулась к Мейсону за поддержкой и он, выступив вперед, взял ее за локоть и представился:
– Добрый день, миссис Хэзлтон! Меня зовут Мейсон Кроули. Не хотите ли зайти в дом?
На улице жарко. Сядем и поговорим обо всем спокойно…
