Марта Поттерс - Время не властно
— Простите, — с трудом проговорила она. — Даже не знаю, что такое на меня нашло.
Алан осторожно приподнял ей подбородок и заставил ее встретиться с ним взглядом.
— Вы не ответили на мой вопрос, — напомнил он тихо, разглядев в ее глазах глубокую горечь.
Дороти шмыгнула носом.
— Думаю, теперь это уже не имеет никакого значения.
— Для меня имеет. — Он говорил проникновенно и мягко и сам удивлялся охватившей его жалости и нежности к ней.
Сейчас Дороти казалась ему маленькой несчастной девочкой, заблудившейся в чужом городе. Алану захотелось покрыть прелестное личико Дороти поцелуями, только чтобы исчезло с него это страдальческое жалкое выражение.
Дороти глубоко вдохнула и медленно выдохнула воздух, стараясь привести в порядок мысли и нервы. В объятиях Алана она чувствовала себя абсолютно на своем месте, и это помогло ей справиться с пронзившей ее болью, знакомой каждому отвергнутому ребенку. Рядом с Аланом она чувствовала себя в безопасности… И Дороти вдруг поняла, что ее чувства к этому человеку гораздо глубже чем что-либо, испытанное ею прежде. Она полюбила его — отчаянно и безнадежно.
Открывшаяся ей правда поразила Дороти словно громом. Голова у нее закружилась, и она была рада, что Алан поддерживает ее, иначе она не удержалась бы на стуле. Она даже не помнила, с чего это началось, когда и где произошло… но это произошло. Она любила Алана Латимера всем сердцем.
Дороти еще раз вздохнула, и, спрятав обретенное знание в сокровенный уголок сердца, смело посмотрела ему в глаза. Участие, которое она в них прочла, убийственно подействовало на нее, и ей пришлось бороться с новой волной слез. Собрав все силы, она встала и отошла от него на несколько шагов.
— Он мой отец, — произнесла она после долгой паузы.
— Что?
— Эндрю Гибсон — мой отец, — повторила Дороти деревянным голосом.
— Тут какая-то ошибка. — Алан не сразу сумел вникнуть в смысл услышанного.
Дороти слабо улыбнулась.
— Вот и Эндрю сказал то же самое. Но это правда. Я в этом полностью уверена.
— Но как такое может быть? — Он тряхнул головой и провел рукой по лицу. — То есть, я не то хотел спросить… я только…
— Двадцать восемь лет назад Эндрю провел две недели в Литчвуде, куда приезжал по делам фирмы своего деда, — начала объяснять Дороти слегка дрожащим голосом. — Там он встретил мою мать, и у них начался роман… Мама никогда не рассказывала мне о моем настоящем отце. Я даже имени его не знала до недавних пор. Но после ее смерти я нашла дневник, который она вела в то лето, когда встретила Эндрю Гибсона. Она написала там, что они стали близкими людьми.
— Но это еще ничего не доказывает, — живо возразил Алан.
— Да. Вы правы. Дневник сам по себе еще ничего не доказывает, — признала Дороти. — Но я также нашла мамино письмо, которое она отправила ему по его спрингфилдскому адресу… и которое было ей возвращено. В письме она сообщает, что ждет от него ребенка!
— И все же здесь какая-то ошибка, — упрямо повторил он.
Дороти не смогла сдержать печальной улыбки. Почему ему так трудно поверить в то, что, как она чувствовала сердцем, являлось истинной правдой?
— Я спросила Эндрю, помнит ли он Джоан Ардли, мою мать… Он сказал, что да. Но мне следовало подождать…
— Подождать чего? — спросил Алан сердито.
— Пока я не смогу поговорить с ним наедине, — ответила Дороти. — Когда вам как гром среди ясного неба заявляют, что перед вами ваша дочь… сами понимаете, на дружеской вечеринке как-то не ждешь подобного сюрприза. Но когда я заметила, что вы направляетесь к нам с видом вышибалы, готового выставить меня за дверь, я запаниковала… — торопливо продолжала Дороти, боясь, что он перебьет ее. — Я не знала, получу ли еще шанс поговорить с отцом, ну я и выпалила ему все сразу, — закончила она с глубоким сожалением в голосе.
— Теперь понятно, почему он был так шокирован, — заметил Алан.
— Мне очень жаль, — сказала Дороти. — Я знаю, что поступила эгоистично.
— Вот, значит, почему вы приехали в Орегон, — сказал Алан, — чтобы встретиться с вашим предполагаемым отцом?
— Да…
— Но к чему понадобилось делать из этого тайну? Не проще ли было рассказать все сразу нам… мне?
Дороти сдержала готовые политься с языка объяснения. Разве он поймет? Алан рос в полноценной семье, его растили и воспитывали отец и мать в атмосфере любви и взаимной поддержки. Как объяснить ему, что она с самого раннего детства, сколько помнит себя, мечтала не об игрушках, нарядах и забавах, а об отце? Мама отказывалась говорить с ней о нем, запрещала ей расспрашивать. И внезапно открыв, что у мифического отца есть имя, прочитав в дневнике матери об их встрече и любви, Дороти почувствовала себя настоящей героиней волшебной сказки!
Сначала она боялась наводить справки, опасаясь, что все окажется вздором, игрой воображения. Но разве могла она теперь отказаться от возможности разыскать давно потерянного отца? Дороти обзвонила несколько справочных, и тот факт, что человек по имени Эндрю Гибсон до сих пор проживает по адресу, указанному в письме мамы, быстро подтвердился.
С этого мгновения пути назад для нее уже не было. Дороти хотя и постоянно напоминала себе, что Эндрю не ответил на письмо и не захотел встретиться с мамой, все же не в силах была совсем оставить надежду и молилась каждую ночь, чтобы отец принял ее с любовью — молилась так, как никогда в жизни.
— Я не уверена, что смогу объяснить… — Она беспомощно замолчала.
— А вы попробуйте, — сказал Алан поощрительно.
Дороти глубоко вздохнула и подняла на него взгляд. В его синих глазах она прочла сочувствие и еще нечто, трудно определимое.
— Это так трудно. Я даже не…
— Извините, мистер Латимер…
Алан недовольно поморщился и повернулся к незаметно подошедшей медсестре.
— Как состояние мистера Гибсона?
— С ним все в порядке, — с улыбкой уверила она его. — Но врач советует ему остаться на ночь — на всякий случай.
— Это был сердечный приступ? — спросила Дороти.
— Нет, — ответила сестра. — Скорее нервный шок. Он хочет вас видеть.
Дороти широко раскрыла глаза, и ее сердце забилось гулко и часто.
— Меня? — робко произнесла она с пробудившейся в душе надеждой. Но сестра смотрела на Алана.
— Простите… но мистер Гибсон особенно подчеркнул, что желает поговорить с мистером Латимером наедине.
11
Дороти вздрогнула, словно от удара. А у Алана сжалось сердце, когда он увидел в ее ореховых глазах выражение подстреленной птицы. Он внезапно осознал, как много значила для нее встреча с отцом, и почему она держала это в тайне. Скрестив на груди руки, Дороти отвернулась, вся ее поза выражала боль и глубокое уныние.
