Энн Вулф - На том краю радуги
— Да, Симона Бакстер…
— Скажи, ты был влюблен в мою сестру?
Он улыбнулся, да так, что Сим почувствовала себя полной дурой.
— Откуда в твоей голове такие бредовые фантазии?
— Ну, ты всегда так говоришь о ней, что я… — Она окончательно смутилась. — Извини, наверное не стоило спрашивать.
— Не извиняйся, я отвечу. Да, Суэн мне нравилась. Я всегда любил ярких, фантастических женщин, а она была именно такой. Но чего-то большего, тем более влюбленности, у меня никогда не было. Мне интересно было с ней говорить, а от созерцания ее красоты я получал исключительно эстетическое удовольствие. Но даже если бы я ею и увлекся, — добавил Майк, внимательно глядя на Сим, — то никогда бы не позволил себе влюбиться по-настоящему. Я уже давно закрыл дверь в свою жизнь, и у меня нет желания ни открывать ее самому, ни впускать туда кого бы то ни было.
— Но почему? — вырвалось у Сим, и Майк не мог не заметить, как ее серые глаза снова заволоклись густыми облаками. Еще секунду назад он хотел сделать ей больно, а теперь, глядя на ее изменившееся лицо, и сам испытывал боль.
— Видишь ли, Сим, — начал Майк, особенно остро почувствовав, как обжигает пятки та бритва, по лезвию которой они с Сим решили прогуляться, — я не всегда был прикован к этому креслу. Когда-то меня окружали красивые женщины. У меня были друзья, были большие возможности, была жизнь. Когда-то я был очень общительным человеком, хоть тебе в это сейчас и не верится. Но пять лет назад все закончилось. Я переходил дорогу, а из-за угла дома вылетел автомобиль, который превратил меня в то, что я собой сейчас представляю. Врачи развели руками и сказали, что я уже никогда не смогу ходить. Честно говоря, я пытался, но мои потуги были жалкими и бессмысленными. Полиция, надо сказать, не очень-то жаждала помочь инвалиду, поэтому меня просто отшили, сказав, что никто из свидетелей происшествия так толком и не смог описать автомобиль… Вначале меня бросила любовница, Вайолетт, потом от меня ушла Элен, моя жена… О, прошу, не смотри на меня с таким осуждением — это все было в другой жизни… Элен делала вид, что не догадывалась о существовании Вайолетт, пока я ходил на своих двоих, а когда я лишился ног, нашла себе нового мужа, умудрившись свалить все на то, что я был ей неверен… Все это, конечно, было полной ерундой. Я неплохо знал Элен и видел, как ей со мной тяжело. Какое-то время она терпела, но ты ведь и сама догадываешься, что жить с калекой не так-то просто… Поначалу я мучился, злился на Элен, а потом подумал, что едва ли кто-то поступил бы на ее месте иначе. Она была молода, красива, в ней было много страсти. Разве я, безногий, мог ей дать то, чего она хотела? Вот тогда, смирившись с ее уходом, я решил закрыть дверь в свою жизнь и переехать в Фейнстаун. Продал дом и вложился в строительство нового, заточенного под мое изменившееся тело. Мне повезло, за два месяца до отъезда я познакомился с Рондой Бифер. Она как раз потеряла место… из-за своего невыносимого характера, — улыбнувшись, добавил Майк, — а мне нужна была помощница, рядом с которой я не чувствовал бы себя никчемным больным парнем, которого можно только пожалеть. Мы переехали в Фейнстаун вместе. Бабушка Клэр — она обожала своего племянника, то есть моего отца, а в детстве я ездил к отцу довольно часто — предложила пожить у нее, но я отказался, решив, что устану от ее заботы раньше, чем она устанет от моей мрачной физиономии. Конечно, я немного ее обидел, но Клэр Деверик женщина отходчивая. Она немедленно занялась моим устройством и поселила меня в «Райской птице» — они с Аделаидой Смачтон знакомы уже давно… Больше рассказывать, пожалуй, не о чем, — грустно улыбнулся Майк. — Когда-то я был известным фотографом, но после аварии и моего переезда интерес к моим работам упал. Я до сих пор делаю снимки, и мне даже платят за них, но, увы, в этих фотографиях так мало души…
Сим молчала, но по серебряным искрам, то и дело вспыхивавшим в ее глазах, было видно: ей есть, что сказать. Она как будто набиралась решимости, чтобы признаться в чем-то Майку. На мгновение ему стало страшно, что его рассказ ничего не объяснил ей — напротив, побудил к признанию, которое он меньше всего хотел сейчас услышать.
Но Майк ошибся. Сим заговорила вовсе не о том, что он, самовлюбленный идиот, осмелился предположить.
— Услышав все это, я, наверное, должна была тяжело вздохнуть и сказать, что ты совершенно прав. Что у тебя не было никаких шансов стать счастливым, что ты уже никогда не сможешь наслаждаться жизнью, что ты поступил очень мудро, закрыв, как ты выразился, дверь в свою жизнь раз и навсегда… — Симона внимательно посмотрела на него, и Майк отвел глаза, подумав, что теперь он бы с величайшей радостью услышал признание, которое так его пугало еще минуту назад. — Так вот, я ничего этого не скажу. Да, то, что случилось с тобой, ужасно. Да, мне трудно представить себе, что ты чувствуешь. Но знаешь что, Майк Гэсуэй, если бы ты не был так уверен в том, что ты был, то твоя жизнь не стала бы такой безрадостной.
— В том, что я был? — недоуменно покосился на нее Майк.
— Ты ни разу не сказал, что ты есть. Ты весь — прошлое. От тебя настоящего в этом рассказе нет и следа. А ведь я знаю настоящего Майка Гэсуэя. Это человек, который может рискнуть собой ради другого. Это человек, который умеет слушать и тонко чувствовать. Это человек, который наверняка сможет сделать замечательные снимки, если только… почувствует себя живым. Ах да… Это человек, который уже не выберет яркую обертку, если будет знать, что в нее завернуто полное дерьмо.
— Симона Хью Бакстер, — с шутливым укором улыбнулся Майк. — По-моему, вы набрались в нашей глуши плохих манер.
— Я не шучу, Майк, — покачала головой Сим. — Ты прошлый был потребителем. Красивая жена, яркая любовница… Женщины для тебя были объектами обладания, как машины. Поэтому они и ушли от тебя — ты должен был заботиться о своих дорогих «приобретениях», но уже не мог.
— Вот каким ты меня видишь? — мрачно усмехнулся Майк.
— Нет, — покачала головой Сим, — вот таким ты был в прошлом. Многое изменилось к лучшему, хотя твое прошлое по-прежнему тянет тебя назад.
— Этому ты набралась у школьного психолога? — раздраженно поинтересовался Майк, достав из кармана портсигар.
— Ты злишься, потому что я права. И ты это знаешь.
— Сим, к чему весь этот чертов психоанализ? — Майк нервно затянулся сигаретой и оттянул шарф от подбородка. — Хочешь продемонстрировать, как хорошо ты знаешь людей? Я и без того убедился в твоих способностях. Жаль только, практики у тебя маловато… Или ты решила сделать хорошее дело и убедить калеку в том, что он все еще о-го-го? Отлично, тебе зачтется, когда ты… правда, я надеюсь, это случится нескоро… будешь болтать ножками, сидя на райских облачках.
