Салли Лионс - Свадебный марш
— Вы не против, если мы к вам присоединимся?
Алекс жестом предложил Нэнси сесть напротив Бретта. Она замешкалась, взглянула на Бретта, будто спрашивая у него совета, потом — с явной, как показалось Бретту, неохотой — села напротив него за обшарпанный деревянный стол. Девушки поздоровались, обменялись несколькими фразами, но Бретт был настолько выбит из колеи, что даже не слышал, о чем они говорили.
Бретт избегал смотреть Нэнси в глаза, страшась увидеть там негодование, хотя и понимал, что имеет полное право встречаться с кем угодно, будь то ее подруга или первая попавшаяся девица.
— Потанцуем? — предложил он Элизабет.
Зачем он говорил Нэнси, что не собирается заигрывать с ее подругами? И почему для него так важно, чтобы Нэнси не сочла его вруном? И вообще, не он же пригласил Элизабет на свидание, он не виноват, что подруга Нэнси оказалась девицей напористой.
Едва они с Элизабет нашли свободный пятачок на танцплощадке, оркестр смолк, из динамиков загремела музыка, записанная на пленку. Многие пары стали покидать площадку, Бретт тоже хотел вернуться на место, но Элизабет настояла, чтобы остаться танцевать.
— Давай подождем, пока вернется оркестр, — предложил Бретт.
Но Элизабет уже закачалась под музыку, размахивая руками и вращая бедрами. Оставшиеся на площадке мужчины явно обращали на нее внимание. Бретт не знал куда деваться от смущения. Некоторое время — кажется, целую вечность — он растерянно стоял, не умея подстроиться под замысловатые движения Элизабет, напоминающие какой-то ритуальный танец. Потом стал просто покачиваться в такт музыке, время от времени возобновляя попытки уговорить Элизабет вернуться за стол. Он бы с радостью вообще уехал домой. Неизвестно, сколько бы они еще протанцевали, но у Элизабет начался приступ кашля, и она поспешила оказаться поближе к лекарству.
Откинувшись на спинку стула, Нэнси наблюдала за танцующими, пока Алекс заказывал минеральную воду ей и пиво себе. Нэнси забавляло, что Бретт явно чувствовал себя неловко. Она знала, танцор из Элизабет никудышный, на танцы ему следовало бы приглашать Синтию, более одаренную из двойняшек. Она могла бы даже дать ему совет — если бы он попросил. Но с какой стати ему обращаться за советом к ней?
— Милая, ты позволишь мне на минутку отлучиться? — проворковал Алекс. — Я заметил пару, которой пытаюсь продать дом, хочу к ним подойти, думаю, это будет нелишне.
Нэнси неприятно удивило обращение «милая». Однако она не стала ставить Алекса на место, — к столику приближались Бретт и Элизабет, и, чтобы не смотреть на них, Нэнси сделала вид, будто ищет что-то в сумочке.
— Мне нужно зайти в комнату для маленьких девочек, — жеманно заявила Элизабет и, повесив на плечо сумку, удалилась вихляя бедрами.
Удивительно, до чего непохожими могут быть близняшки, думала Нэнси, провожая подругу взглядом.
— Она сама меня пригласила, — зачем-то сообщил Бретт, садясь на место.
— Неужели? — спросила Нэнси елейно-сладким голоском. — А я в четверг разговаривала с Синтией, и она говорила, что в эти выходные они поедут кататься на лыжах.
— Синтия сильно простудилась.
— И Элизабет пригласила тебя…
— В пятницу вечером, — нехотя признался Бретт.
— Ага, значит, мужчинам позволено принимать приглашения, сделанные в последнюю минуту! Кажется, я никогда так и не разберусь до конца во всех этих правилах.
— Лучше бы я отказался.
Бретт нахмурился. Глядя на него, Нэнси испытала безрассудное желание разгладить пальцем складки на его лбу. Взятые по отдельности, черты его лица были вполне заурядными, но в совокупности образовывали далеко не заурядную внешность. Будь Нэнси скульптором, она бы с удовольствием вылепила лицо Бретта. Нэнси почти чувствовала, как влажная глина под ее пальцами обретает форму его мужественных черт.
Впрочем, я себя обманываю, спохватилась она. Чего бы мне на самом деле хотелось, так это погладить Бретта по щеке, почувствовать ладонью тепло его дыхания, прижаться губами к его векам…
Отрицать очевидное больше невозможно: я его люблю.
— Твоя личная жизнь меня не интересует, — солгала Нэнси, надеясь, что глаза ее не выдадут. У влюбленных появляется особый блеск в глазах, но, может быть, так бывает только при любви взаимной?
— Вот и правильно. Лучше расскажи, как продвигаются дела с Алексом. Он уже сделал предложение?
— Не говори глупости, мы с ним едва знакомы!
— А что, существуют четкие правила по срокам?
Нэнси нахмурилась.
— Прости, я пошутил.
— Я тебя проинформирую, — сухо сказала Нэнси.
Бретт забарабанил пальцами по столу. Вместо того чтобы смотреть на Нэнси, он уставился на собственную руку.
— Как игры, интересные? — спросила она.
— Какие игры?
— Регби, а ты о чем подумал?
— Ах да, регби. На прошлой неделе команда, за которую я болею, выиграла. Потрясающий матч был.
Другой бы пустился в подробный рассказ о спортивной баталии по меньшей мере на несколько минут, но Бретт не смог вспомнить ничего интересного и снова стал изучать свои пальцы.
С каждым разом видеться с Нэнси становится все тяжелее, мрачно думал он. Чем скорее она найдет своего Прекрасного принца, тем лучше. Она зацепила меня всерьез, и мне это не нравится.
Сам того не желая, Бретт представлял Нэнси в прозрачном наряде вроде того, в каком явилась Элизабет. А больше всего на свете ему хотелось, чтобы они остались одни, совсем обнаженными, но эту сцену Бретт проигрывал в уме уже тысячи раз, что не приближало ее к реальности.
— Что ж, я рада, что твоя любимая команда выступает удачно, — сказала Нэнси.
Не пытается ли она намекнуть, что я еще в долгу перед ней за абонемент? — спросил себя Бретт. Нет, вряд ли, это не в ее характере. Нэнси оставила меня в покое и не станет требовать от меня каких-то обязательств. Неудивительно, что она мне так нравится.
Вот в чем дело! Она мне нравится, и очень.
Такая сильная симпатия к женщине была Бретту внове, но он, как ни старался, до сих пор не мог отыскать в Нэнси ни одной черты, которая бы ему не нравилась. Его восхищала не только ее внешность, а вообще все: душевная теплота, чувство юмора, честность…
— Чему ты улыбаешься? — спросила Нэнси.
— Я улыбаюсь? А я и не знал.
— Кажется, тебя что-то рассмешило.
— Не совсем.
Как он мог объяснить ей, в чем дело? Когда мужчина заявляет женщине, что она ему нравится, то сразу кажется, будто он собирается ее бросить. Хотя, конечно, Нэнси Бретт и бросить не мог бы, потому что она никогда ему не принадлежала.
Тут Бретт совершил большую ошибку: посмотрел Нэнси в глаза, понимая, что мог бы утонуть в их сияющей голубизне. Ему сразу захотелось подуть на ее челку, потереться носом о ее нос, вдохнуть аромат кожи…
