Шона Делакорт - Мы одна семья
— Да… Я думаю, да… По крайней мере, пока.
Вайатт понял значение слов Ричи. Это значило, что мальчик будет продолжать наблюдать и делать выводы. Их чувства были похожи: с таким же нетерпением он ждал ответа от Джорджа Вестона.
Ричи допил воду и выбросил пустую банку в корзину.
— Мне пора.
— Подожди. Фред отвезет тебя.
Из окна Вайатт наблюдал за отъезжающей машиной. Когда она скрылась из виду, он снова бросился к факсовому аппарату. Он бы сам отвез Ричи, но не хочет встречаться с Викки, пока не получит документы и не узнает правду.
Он смотрел на факс. Приемный лоток был пуст.
Мгновение спустя аппарат заработал. Из него появились три листка бумаги. На одном из них красовался логотип Джорджа Вестона. В письме говорилось, что документы получены. Джордж предлагал ему незамедлительно позвонить, если потребуется что-нибудь еще.
Вайатт на минуту закрыл глаза, ему казалось, что сердце бьется как барабан. Он взял другие два листка. Первый оказался брачным свидетельством, его содержание соответствовало содержанию газетного объявления. Второй был свидетельством о рождении Ричарда Далтона Бингхэма. С огромным волнением он прочел стоявшую в документе дату.
Вайатт медленно опустился в кресло. Казалось, силы полностью покинули его и ноги стали ватными. Он столько думал об этом, но, когда этот момент настал, оказался совершенно не готов. Он отсчитал от даты, указанной в документе, девять месяцев, получился как раз тот самый день памятной вечеринки на пляже.
Ричи — его сын!
Вайатт встал. Теперь у него в руках все доказательства. Душу его переполняли гнев и чувство потери. Теперь ничто не мешало ему взглянуть Викки в глаза и потребовать объяснений. И неважно, к чему это приведет. Ничто не сможет послужить оправданием тому, что она скрыла от него рождение сына. И это после того, что случилось в субботу. А он-то решил, что все их несчастья закончились. Но любимая женщина предала его. Такому нет прощения!
Он сжал зубы и посмотрел на часы. Скоро магазин закроется. Если он поторопится, то застанет Викки. Такой разговор лучше вести не у нее дома, подальше от Ричи. Он схватил ключи от машины и бросился к выходу.
Через несколько минут подъехал к магазину, дождался, пока она заперла дверь и опустила жалюзи, а потом решительно вошел в магазин через дверь почтового отделения.
Осталось доделать совсем немного, и можно будет идти домой. С утра у Викки болела голова и мучило предчувствие какой-то беды. И когда она услышала приближающиеся шаги, поняла, что это Вайатт. Викки видела, как Фред Ольсон подвез Ричи до дома. Он не зашел к ней после школы, и этому могло быть только одно объяснение: сын был у Вайатта. А теперь Вайатт приехал прямо в магазин перед закрытием, вместо того, чтобы прийти к ней домой.
Он стоял в дверях. Холодный блеск в его глазах и мрачное выражение лица подтвердили ее опасения. Она поняла, что стоит на краю и мир вот-вот рухнет. Без сомнения, он узнал правду о Ричи. Оставался только один вопрос: раскрыл ли он эту тайну ее сыну… их сыну?
Вайатт старался держаться спокойно.
— Нам нужно поговорить… Немедленно.
Она сделала слабую попытку притвориться, что не понимает, о чем речь.
— Мы же уже все обсудили… Про наших отцов. — Голос ее предательски дрожал.
Он вошел в кабинет и подошел к ее столу, швырнув перед ней факсовые копии сертификатов.
— Я нашел это весьма интересным, особенно даты.
Дрожащей рукой она взяла со стола бумаги, уставилась на них невидящим взглядом и вдруг отвлеклась на какой-то шум в почтовом офисе. Наверняка это Алиса Тэккери! Выглянув за дверь, она не заметила ничего подозрительного и никого не увидела. Тогда она снова посмотрела на документы. Итак, все раскрылось. У нее свело судорогой живот.
Вайатт снова заговорил:
— Получается, что ты вышла замуж, уже будучи беременной. — Он внимательно смотрел на нее.
Викки беспокойно заерзала в кресле. Ей было необходимо защищаться ради сына.
— Хорошо! Когда мы с Робертом поженились, я действительно была беременна, но никого, кроме нас с Робертом, это не касается.
— Неужели? — Всего одно слово, но сколько в нем язвительности. Он положил перед ней свидетельство о рождении Ричи. Дата рождения была обведена красным цветом, рядом с ней тем же цветом была обозначена предполагаемая дата зачатия. — А как насчет отца ребенка? А, Викки? Его это тоже не касается? — Он пристально смотрел на нее. Как ни старался Вайатт скрыть свой гнев, в каждом его слове сквозила злость. — Я хочу получить ответ. Немедленно! Имею я право знать, что у меня есть сын?
Викки резко откинулась назад, словно он ударил ее. Никогда прежде не видела она его в таком гневе, разве только когда он разбил о стену портрет своего отца. Она снова посмотрела на копию свидетельства. Ей нечего сказать. Оставалось только попытаться сгладить конфликт. Она осторожно подняла на него глаза. Сбывались ее худшие опасения. Секрет, с которым она жила пятнадцать лет, перестал быть секретом. Викки изо всех сил старалась не расплакаться.
Она начала дрожащим голосом, потом гнев придал ей сил:
— А как я должна была сообщить тебе о своей беременности? Может, через твоего отца? Не забывай, он отправил тебя в Южную Америку, а мне сказал, что ты уехал сам, чтобы избавиться от меня. Я узнала, что это не так, всего два дня назад. Я не знала, ни где ты, ни как с тобой связаться. Не могла же я остаться тут и родить ребенка. Этим бы я обрекла его на жизнь в окружении подлых сплетен, распускаемых людьми типа Алисы Тэккери. Я не могла этого допустить.
— Ладно! — Он сердито провел рукой по волосам и глубоко вздохнул, стараясь успокоиться. — Ладно. Тогда ты не могла мне сказать. Но что тебя остановило два дня назад, в ночь с субботы на воскресенье, Викки… — он оперся обеими руками о стол, склоняясь над ней, — почему ты тогда не сказала?
Молчание повисло в воздухе. Неожиданно его нарушил громкий возглас из-за двери:
— Что вы такое говорите? — В кабинет вбежал Ричи. Он выглядел одновременно растерянным и разозленным. Мой отец — Роберт Бингхэм! — Он переводил взгляд с матери на Вайатта.
Викки прижала руку ко рту, глаза ее наполнились ужасом.
— Ричи… — Значит, когда она услышала какие-то шорохи за дверью, это был ее сын. Ричи был в соседней комнате! Она хлопала ресницами, пытаясь остановить слезы. Она чувствовала себя так, словно в нее всадили нож. — О, Боже!.. Только не это… — двое самых ее близких людей смотрели на нее с обидой и болью.
Ричи тяжелым взглядом посмотрел на мать, затем еле слышным голосом произнес:
