Сара Вуд - Счастье приходит дважды
— Оливия!
Димитри вскочил и, подойдя к ней, поцеловал в щеку.
— Привет, милый, — улыбнулась она. — Доброе утро, Марина, — Оливия наклонилась и поцеловала свекровь. — Как вы? — спросила она, опускаясь на предложенный Димитри стул.
— Очень хорошо, — неуверенно улыбнулась Марина, немало удивив Оливию. Потом она поняла причину ее смущения. Появился Никос. Поздоровавшись со всеми, он с нежностью посмотрел на Марину.
Димитри и Оливия весело переглянулись. Никос провел ночь в доме. В чьей постели? — спросили они взглядом друг друга.
— Никос, — спокойно сказал Димитри, — я хочу, чтобы вы первым узнали о том, что мы с Оливией снова вместе. Я надеюсь, что вы рады этому. Я знаю, как вы относитесь к святости брачных уз.
Никос был явно потрясен, но природная вежливость пришла ему на помощь.
— Конечно. Поздравляю, — несколько сухо произнес он.
— Мне кажется, что скоро вы займетесь приготовлениями к свадьбе Элени, — тактично продолжил Димитри. — Вокруг нее вьется так много мужчин, что ей трудно сделать выбор.
Никос гордо усмехнулся, уже не испытывая разочарования.
— Она завидная невеста.
Он перевел взгляд на Марину, и у Оливии мелькнула мысль, что он опередит дочь и первым поведет свою избранницу к алтарю. Успокоившись, она с аппетитом принялась за завтрак, состоявший из йогурта, фруктов и меда, в то время как Никос и Марина весело болтали.
— Я думаю, что они даже не заметили, как мы ушли, — хихикнула Оливия, когда они с Димитри незаметно встали из-за стола.
— Мама стала совсем другим человеком, — с нежностью сказал он. — Любовь все изменяет.
— Да, — согласилась Оливия, — это так.
Она ожидала, что он признается ей в любви. Или предложит найти какое-нибудь другое романтическое местечко, где он мог бы сказать ей, как сильна его привязанность к ней. Сердце ее трепетало в тщетной надежде, и Оливия закусила губу, чтобы скрыть свое разочарование.
Они подошли к холлу. Димитри молчал, погрузившись в какие-то мысли. В этот момент Оливия услышала, как зазвонил его мобильный телефон. Она по привычке замерла, с трепетом прислушиваясь к знакомому ненавистному звуку. Иной раз в прошлом этот звонок предвещал перемену планов, и ей не хотелось, чтобы такое произошло сейчас, когда им предстоит поговорить о совместном будущем.
— Одну минутку, — он посмотрел на дисплей, и на его лице появилось напряженное выражение. — Иди наверх. Я скоро приду. — Явно обеспокоенный, он небрежно провел рукой по лицу Оливии и, открыв дверь кабинета, быстро вошел внутрь.
Она разочарованно повернулась и почувствовала, как сережка упала ей на плечо и скатилась на пол. Вероятно, Димитри задел ее рукой рукой, и слабый замочек открылся. Опустившись на колени, Оливия начала искать сережку и неожиданно увидела Димитри в полураскрытую дверь. Очевидно, он решил, что она поднялась наверх.
Оливия оцепенела, увидев, как его лицо радостно оживилось, а в голосе зазвучала нежность. Бархатным голосом он что-то бормотал в трубку.
Прислонившись к книжному шкафу, он повернулся спиной к двери, но Оливия услышала тихо произнесенное имя.
— Атена.
На мгновение у нее перехватило дыхание. В быстром потоке греческих слов она безошибочно узнала это имя, произнесенное с нескрываемой нежностью, которая пронзила ее сердце, словно острый нож.
— Avrio, — сказал Димитри.
До завтра. Ее знания греческого языка хватило, чтобы понять это.
Нетвердо ступая, Оливия вошла в кабинет, намереваясь спросить Димитри, что происходит, и увидела поздравительную открытку. Не веря своим глазам, она смотрела на веселого слона, держащего три воздушных шарика. Слон любовался на торт с тремя свечками и цифрой три посередине. Но открытка могла предназначаться любому знакомому ребенку, попыталась убедить себя Оливия, не в силах унять лихорадочное биение сердца.
Или, со страхом подумала она, это открытка для ребенка Атены. Ребенка Димитри. Ведь прошло три года с тех пор, как Димитри заботливо усаживал Атену в свою машину.
На лбу той женщины блестели капли пота. Схватки заставляли ее судорожно глотать воздух, и Димитри целовал ее красивое лицо и, обнимая, что-то нежно бормотал.
Все его движения и взгляды свидетельствовали о любви к беременной любовнице.
Лицо Оливии исказила горькая гримаса. Она замерла от ужаса, потеряв способность двигаться и говорить. К тому времени они были женаты шесть месяцев. Значит, Димитри знал, что его любовница беременна, когда вел Оливию к алтарю. Когда он поклялся любить ее, как себя самого. Ложь. Все ложь. Все обман.
Она смотрела тогда на Димитри и Атену, и тысячи мыслей роились у нее в голове. Думал ли он об Атене и своем ребенке, росшем в ее чреве, когда они ходили вокруг алтаря, осыпаемые градом розовых лепестков, обсахаренным миндалем и рисом?
После того как Димитри уехал со своей любовницей, Оливия, едва держась на ногах, вышла из машины. Мужчина, которого она глубоко любила и уважала, оказался жалкой, ничтожной личностью. Она била кулаками по машине до тех пор, пока боль не привела ее в чувство. Но она не плакала. Ее гнев был слишком сильным, и слезы не могли унять его.
И вот сейчас ее охватил страх, что Атена все еще играет важную роль в жизни Димитри. Если это так, он снова солгал ей.
У Оливии закружилась голова. Она поморщилась, вспомнив, что едва не призналась Димитри в любви. Как унижена она была бы, когда он отверг бы ее!
Она тихо вышла, чувствуя, как ее душит ком, вставший в горле. Слезы жгли ей глаза, когда она, спотыкаясь, направилась в свою спальню.
— Оливия!
Она застонала про себя, услышав повелительный оклик Марины. Меньше всего ей хочется видеть мать Димитри. Не в состоянии разговаривать со свекровью, она отмахнулась от нее и пошла дальше.
— Ты пьяна? Что с тобой? — настойчиво спросила Марина.
— Это из-за Димитри! — с горечью бросила Оливия и, как слепая, пошла к лестнице.
— Постой! — Марина схватила ее за руку и резко повернула к себе.
— Нет! Оставьте меня в покое! — стремясь остаться в одиночестве, чтобы предаться горю, Оливия попыталась вырвать руку, но Марина вцепилась в нее с удивительной силой и решительностью.
— Я хочу знать, что он сделал, — резко сказала она. — Я настаиваю.
— Для того чтобы вы могли насладиться зрелищем моих страданий? — огрызнулась Оливия.
— Нет. Я хочу, чтобы он был так же счастлив, как я.
Оливия сдалась. Почему не рассказать ей? Какое это имеет теперь значение:
— Не здесь, — с трудом произнесла она.
Марина была потрясена.
