Джессика Харт - Задача со многими неизвестными
Каким-то образом Коррану удалось улыбнуться и поблагодарить Дика за визит.
Он стоял на крыльце рядом с Лотти — нет, рядом с принцессой Шарлоттой! — и махал вслед Роуландам. Оба молчали до тех пор, пока автомобиль не скрылся за поворотом.
— Ну, я думаю, что все прошло хорошо, не так ли, ваше высочество? — сказал он наконец.
Лотти вздрогнула, услышав неприятное акцентирование ее титула, но отрицать не стала.
— Я думаю, что так, — произнесла она и повернулась, чтобы вернуться в дом.
Разъяренный Корран схватил ее за руку, но потом вспомнил, с кем имеет дело, и отдернул руку, словно его ужалили.
— Ты мне лгала!
— Когда я тебе лгала? — Лотти побледнела, но вздернула подбородок. — Я сказала тебе, что потеряла свой кошелек. Это правда. Я говорила тебе, что мне нужна работа. И это было правдой. Я сообщила тебе, что скоро уеду и не могу остаться здесь навсегда. Я тебе не лгала!
— Но ты утаила немного информации о своем титуле, — в ярости сказал Корран.
— Если бы я сказала, что-то бы изменилось? Ты не позволил бы мне остаться? Ты не занимался бы со мной любовью?
Он потер лицо рукой:
— Да! Нет! Я не знаю!
Лотти печально улыбнулась:
— Вот поэтому я тебе не сказала.
Не говоря ни слова, она повернулась и пошла обратно в гостиную, где начала собирать чайные чашки, будто ничего не случилось. Словно ее мир не перевернулся с ног на голову.
— Ты, должно быть, считала меня идиотом! — Корран последовал за ней, будучи слишком сердитым и униженным, чтобы прекратить разговор. — Я не могу поверить, что ничего не замечал раньше. Было очень много нестыковок. Я должен был догадаться, кто ты такая! Кто еще из женщин, кроме принцессы, не будет знать, как приготовить чай? Почему ты ничего мне не рассказала?
— Я не могла! — Лотти заговорила повышенным тоном и с грохотом поставила чашки и блюдца на поднос. — Я не хотела тебе рассказывать! Я не желала, чтобы ты начинал обращаться со мной очень участливо, как все остальные. На короткое время, один раз в жизни я хотела забыть о своем происхождении! — Она прижала кулак к груди. — Я хотела стать самой собой! — Ярость оставила ее, и Лотти буквально упала на диван, словно у нее подкосились ноги.
— Продолжай! — потребовал Корран.
— Все, что я говорила тебе о моей семье, было правдой, — сказала она, уставясь на свои руки. — Я не сказала, что мой папа был наследным принцем Монтлюса. Он был мягким человеком, и я думаю, что он так и не оправился после смерти моей матери. Он занялся исследованиями, а моя бабушка стала фактически управлять страной, и ее правление оказалось намного эффективнее правления моего отца. — Лотти рискнула взглянуть на Коррана, который скрестил руки на груди и слушал ее с мрачным выражением лица. — Папа больше интересовался историей Древней Греции, чем государственными дедами, — продолжала она после короткой паузы. — Мне пришлось возложить на себя обязанности первой леди, как только я окончила школу. Я стала публичным человеком в Монтлюсе. У меня не было выбора. — Она с ненавистью услышала в своем голосе нотки отчаяния. — Я единственный ребенок в семье. Папа жил в собственном мире, моя бабушка уже в летах. Я не могла отказаться. Меня воспитали так, что я обязана исполнять свой долг, что я и делала. — Лотти помолчала немного и усмехнулась. — Монтлюс, возможно, мелкотравчатая монархия, Корран, но я должна думать о своих подданных! Где бы я ни появилась, люди рады меня видеть. Я любима тысячами людей. Они все думают, что я прекрасна. Они все думают, что я красива. Я их идеальная принцесса, — глухо сказала Лотти. — И я не могу их разочаровать, ведя себя неподобающим образом. Я позволила им возвести меня на пьедестал, а потом поняла, что мне оттуда уже не слезть.
— Так как же тебе удалось слезть с пьедестала и оказаться здесь? — Голос Коррана был суровым, как и выражение его лица.
Лотти протяжно выдохнула:
— Я перестала понимать, кто я такая. Люди любят меня не за мои поступки и дела, а за то, что я родилась принцессой.
Она помолчала. Корран слушал ее, но было невозможно понять, о чем он думает.
— Моя семья гордится своей историей. Существует множество легенд о людях, которые боролись за независимость Монтлюса и считали, что поступают правильно. Я не такая, как они. Мне никогда не приходилось за что-либо бороться. Судьба никогда меня не испытывала.
— Неправда, — сердито произнес Корран. — Ради бога, Лотти, ты рано осталась без матери, отправилась в школу в другую страну. Разве тебе мало этих испытаний?
— У меня не было возможности раскрыть себя, понять, кто я на самом деле, — сказала она. — Когда папа умер, мне было грустно, но я решила, что наконец-то у меня появился шанс найти свое место в жизни. У нового наследного принца была жена, поэтому на меня в то время не обращали внимания. Но потом мой дядя умер, за ним последовал его сын… — Лотти печально улыбнулась. — Теперь у нас есть наследный принц. У него нет жены, и его единственным наследником является его сын Филипп. Бабушка решила, что было бы хорошо, если бы я и Филипп поженились. И тут я впервые запаниковала. Я почувствовала, будто задыхаюсь. Я никогда не умела противостоять своей бабушке и понимала, что могу лишиться всех шансов изменить свою жизнь, как мне хотелось. — Наклонившись вперед, она поправила тарелку на подносе. — Я знала, что не могу убежать навсегда, но очень хотела скрыться на некоторое время. Я хотела сделать что-то ради себя, почувствовать, как живут обыкновенные люди, поэтому мы с Филиппом придумали план.
— Филипп, который разбил твое сердце? — спросил Корран с угрюмым видом.
— Все не так, — сказала Лотти. — Кэт говорила неправду.
— А как звучит правда?
Она рассказала ему о договоренности с Филиппом и Каро.
— Но сейчас все пошло не так, как мы планировали, — произнесла она. — Я не знаю, что произошло. Каро вернулась в Англию, моя бабушка расстроилась, а Филипп отчаялся. Я должна вернуться домой, — глухо сказала она.
— И влезть на пьедестал идеальной принцессы?
— Я должна вернуться к своим обязанностям. — Лотти подняла на него глаза. — Да, я принцесса. Я не могу делать только то, что мне нравится. У меня есть принципы и чувство ответственности. — Она сглотнула. — Я убежала от них на некоторое время, но они остались.
— Значит, последние несколько недель ты просто играла, изображая из себя обыкновенную женщину?
Корран понимал, что говорит несправедливые вещи, но не мог побороть обиду и ощущение, что его одурачили.
Лотти прикусила губу:
— Я хотела узнать, какова жизнь обычного человека, за которым не следят и не ловят каждое его слово. Неужели я поступила настолько плохо?
