Мелани Кертис - Под небом Парижа
Незваный пришелец явно сошел с ума и уже совершенно не соображал, что делает. Она попыталась его оттолкнуть и уперлась руками в грудь. Жаль, что не пошла на курсы женской самообороны, как когда-то предлагала подруга. И не прихватила с собой трость. Оставила ее в комнате, возле кровати. Сейчас бы знание пары приемов рукопашного боя и хорошая палка в руках были кстати. Впрочем, если пустить в ход колено… Это будет жестоко, но эффективно.
Но пускать в ход колено не пришлось. Рядом неслышно возник мощный силуэт, последовало несколько молниеносных, почти неуловимых для глаза движений, и бывший муж вдруг оказался в стороне от нее, в скрюченном состоянии, с вывернутыми за спиной руками. Она услышала спокойный, уверенный голос Ференца.
— Этот господин, кажется, хотел поговорить со мной, если я не ослышался. По поводу того, что мне здесь не место. Это твой бывший муж, как я понял? — Он демонстративно обращался только к Кристель, легко удерживая соперника одной рукой за вывернутую кисть, развернув его к себе спиной. При этом машинально перешел с ней на ты, даже не заметив этого. А может, специально это сделал, чтобы показать ублюдку, кто здесь настоящий хозяин?
— Ты не будешь возражать, Кристель, если мы поговорим без свидетелей? Думаю, это лучше сделать на лестнице. — И подтолкнул Анри в сторону двери, видимо еще более усилив болевой захват, поскольку сразу притихший дебошир покорно двинулся на выход.
Дверь за ними закрылась. Она осталась одна в прихожей, напряженно прислушиваясь к происходящему за дверью, ожидая услышать крики, шум, возню. Но было достаточно тихо. Доносился только размеренный голос художника, что-то разъяснявшего упрямцу. Потом послышались шаги. Оба спускались по лестнице. Она приоткрыла дверь, убедившись в том, что площадка перед дверью очистилась. Еще через несколько минут послышались шаги поднимающегося человека. Одного. Шаги несомненного Победителя.
— Что ты ему сделал? Он не слишком пострадал? — встревожено спросила она.
— Ничего особенного. Я почти его не тронул. Просто объяснил на понятном ему языке, что его ждет, если он еще раз попытается приставать к тебе. Вот и все. Полагаю, что он больше не появится. — Ференц говорил все тем же размеренным и спокойным голосом, пристально вглядываясь в нее.
Почему-то в этот момент его самоуверенный, властный тон прозвучал диссонансом в этой квартире, после только что пережитого. Формально он предстал в облике ее спасителя, но что-то в этом положении ее беспокоило. Его тон не успокаивал, а, наоборот, начал ее раздражать.
— Ты полагаешь, что все вопросы в отношениях между людьми можно решать силой?
Он недоуменно пожал плечами, усмехнулся и уже не столь уверенно произнес:
— Нет, конечно. Но некоторые люди понимают только такой язык. С вторгшимся в дом бандитом переговоры не ведут. — Для него было все понятно и ясно в этой ситуации. С точки зрения мужской логики. Но у женщин могут быть свои оценки ситуации и своя методика анализа ее последствий.
— Он не бандит. Он мой бывший муж. — Почему-то вне всякой логики в ней усиливался дух протеста. — И я могла бы сама решить свои проблемы.
Она, кажется, начинала понимать, что ее обеспокоило. Та легкость, с которой Ференц пустил в ход силу для устранения препятствия в лице соперника. Привычно и не глядя на нее. Без учета ее реакции, без всякой просьбы с ее стороны. Просто подошел, хладнокровно вывернул руку и спустил по лестнице после краткой нотации и угроз. Слишком привычно. А что будет, если в их отношениях появится какая-то трещина или ему что-то придется не по нраву?
— Извини, что вторгся в твою жизнь. — Он говорил теперь очень мягко, терпеливо и размеренно, как говорят с несмышленым ребенком, разъясняя ему прописные истины мира взрослых. — Но, помня твои рассказы о нем, я посчитал, что этот человек не заслуживает другого отношения. К тому же он нисколько не пострадал физически, если это тебя беспокоит. Только морально. И ты видела, во что он превратился и в каком состоянии находится. Он же себя совершенно не контролировал. Если бы не мое вмешательство… Я не уверен, что ты бы справилась с ним сама.
— А в отношении женщин ты тоже можешь применить подобные приемы? Приходилось в прошлом?
В его глазах мелькнуло сострадание, и он ответил еще более мягким и успокаивающим голосом. Кажется, он понял, куда она клонит и что ее тревожит.
— Извини, Кристель. Давай будем считать, что я был не совсем прав. Неправильно оценил обстановку и поторопился. Но я беспокоился о тебе. Ты мне не безразлична. Я увидел, что он тебе угрожает, что он делает с тобой то, что тебе не нравится. Что он уже не воспринимает твои слова. Наверное, достаточно было одного моего появления. Мы втроем решили бы эту проблему более спокойным и мирным путем. А на женщин я никогда не поднимал руки. И не подниму. Это исключено. В любой ситуации. Поверь. — Он шагнул к ней и протянул руки. — Я не хочу с тобой ссориться, не хочу, чтобы между нами было какое-то недопонимание. Кстати, извини, что обращаюсь на «ты». Есть предложение так и оставить. На основе взаимности, конечно.
Он говорил настолько искренне, столько настоящей заботы о ней было в его голосе, столько подлинной теплоты, что она не выдержала и шагнула навстречу, в его объятия.
— Извини, Ференц. С детства не могу видеть сцены насилия. Боюсь физической грубости. И спасибо за помощь, за избавление от…
Она не смогла продолжать, потому что в этот момент ее рот оказался занят более важным делом, чем самые важные слова. Их губы слились в поцелуе. Долгом, чувственном и давно желанном. Они стояли молча, прижавшись друг к другу, слыша биение сердец, наслаждаясь даже не столько физической близостью, сколько каким-то внутренним пониманием друг друга, соединяющей их душевной теплотой, чувствуя спокойствие, уверенность и завершенность, как люди, которые после долгих и мучительных странствий достигли конечной цели. Потрепанный штормом корабль вошел в тихую, безопасную гавань. Не надо было ничего говорить. Они и так понимали друг друга, без слов, как любящие супруги, прожившие вместе длинную и счастливую жизнь.
Потом они сидели за столом в маленькой, но уютной кухоньке, весело поглощая горячие и холодные яства, в изобилии приготовленные господином Рокашем. Он даже приготовил сюрприз специально для нее. Жестом фокусника извлек откуда-то из-под стола бутылку «Божоле розе» и бутылку «Токайского», предложив провести сравнительную дегустацию вин. Идея была радостно поддержана, а в награду за проявленную инициативу шеф-повар удостоился весьма высокой награды.
Кристель пересела к нему на колени, и их губы вновь слились в опасном экстазе, который неминуемо мог бы закончиться в постели, если бы не вмешательство кота, бесцеремонно напомнившего о своем существовании.
