Глория Эванс - Разговор о любви
Лицо Тима потемнело, приняв осуждающе-недовольное выражение.
— Я не понимаю твоего дядю, честное слово! От него того гляди уйдет жена, а он знай себе занимается делами! Я на его месте плюнул бы сейчас на все и вся и полностью посвятил себя выяснению отношений с Марго.
Опять разговор переключился на осточертевшую тему, подумала Джоанна, поджимая губы. На тему разделения личной жизни и работы! Я постоянно забываю, что обязана быть с этим парнем настороже…
— Разве я не прав? — спросил Тим, видя, что она о чем-то задумалась и никак не реагирует на его слова. — Может, ты не считаешь, что на месте твоего дяди любой мужчина, даже самый увлеченный своим делом, в подобный момент должен забыть о работе?
Джоанна медленно подняла голову и посмотрела на него с той же задумчивостью. Перед ее глазами ожили вдруг картинки из далекого прошлого — из тех дней, когда бабушка и дедушка Шанпу были еще живы. Вот она сидит ранним утром у них в кухне на высоком деревянном стуле с толстыми резными ножками. Бабушка готовит завтрак для деда, который через четверть часа вернется домой с ночной смены, — изнуренный, голодный.
Именно дед объяснил ей как-то, что по-настоящему счастлив в жизни только тот человек, который любит свою работу.
— Для тех, кто получает от труда удовольствие, вся жизнь в радость, — говаривал он спокойным приглушенным голосом, по привычке накручивая на указательный палец загнутый кверху кончик уса. — Остальные только сами страдают и донимают окружающих своей неудовлетворенностью и недовольством…
Лишь два года назад, когда ее повысили в должности и поставили во главе отдела рекламы, Джоанна в полной мере осознала правоту слов деда. В работе она реализовывала себя почти полностью, работой спасалась от неурядиц и разочарований в личной жизни, работу находила самым захватывающим и интересным занятием. Ей нравилось руководить сплоченной командой, принимать важные решения, изобретать приемы, позволяющие по-новому рассказывать людям о продукции, которую выпускала их фабрика.
Она медленно перевела взгляд на человека, открыто заявившего ей, что желает отнять у нее это счастье.
— Я не вполне с тобой согласна, так как не знаю всех подробностей отношений Андрэ и Марго и не могу утверждать, что ради их спасения моему дяде следует отказаться от любимой работы, — проговорила она холодно ^недружелюбно.
— Вот как? — Тим нахмурился и поджал губы, как будто отказывался верить в то, что Джоанна с ним не шутит.
— Да, именно так, — ответила она, дерзко глядя ему в глаза. — Для некоторых людей работа — это отдых, возможность отключиться от всего того, что им неприятно в жизни. Я прекрасно таких людей понимаю, потому что и сама отношусь к их числу. — Она острее, чем когда бы то ни было, ощущала, что разговаривает с конкурентом. — До «Свитиз» мне пришлось работать в рекламном отделе другого предприятия. Но там я была рядовым исполнителем — впечатывала придуманные другими людьми реплики на эскизы рекламных плакатов, договаривалась с газетными издательствами о размещении в их выпусках нашей рекламы. В общем, умирала со скуки…
Тим слушал ее внимательно и с интересом.
— В «Свитиз» мне сразу доверили более интересные задания, и я тут же получила возможность проявить себя, продемонстрировать свои способности. — Ее голос зазвучал более возбужденно, глаза загорелись, а на щеках появился румянец. — А через год, когда бывший начальник нашего отдела по каким-то семейным обстоятельствам уволился, меня назначили на его место. — Она резко замолчала, тяжело вздохнула и потупила взгляд. — В данный момент наша фабрика переживает не лучшие времена, но, надеюсь, все образуется.
— Насколько я понимаю, ты действительно без ума от своей работы, — заметил Тим.
Джоанне показалось, что сказано это было с иронией. И ей захотелось сменить тему разговора.
— Кстати, с чего это вдруг Виолетта так многозначительно подмигнула тебе перед уходом? — воинственно тряхнув коротко стриженой головой, спросила она. — И о чем вы шептались с ней в кухне?
— Шептались? — переспросил Тим, не вполне убедительно имитируя удивление.
— Да, шептались! Только не разыгрывай передо мной святую невинность! Я все слышала! — Она подалась вперед и глянула на него так гневно, что ему сделалось не по себе.
— Хорошо, сейчас все тебе расскажу, — ответил он с неохотой. — Виолетта посоветовала мне воспользоваться сегодня вечером ванной комнатой. Там огромная ванна и очень приятная обстановка…
— Я так и думала! — почти прокричала Джоанна, выскакивая из кресла. — Чувствовала, что и она уже превратилась в достойную представительницу нашей сумасшедшей семейки!
Джоанна сложила руки на груди и принялась нервно расхаживать по гостиной взад и вперед.
— Только не волнуйся так, прошу тебя! — попытался остудить ее пыл Тим. — Уверен, Виолетта и все остальные члены твоей семьи совершают все эти глупости только лишь потому, что любят тебя и желают тебе счастья. К тому же я вовсе не собирался немедленно последовать совету твоей будущей родственницы. В отношениях с тобой для меня главное…
— Я прекрасно знаю, что для тебя главное! — беспардонно перебила его Джоанна. — И что важно для них, тоже знаю! Ими движет чисто спортивный интерес, им наплевать на мои чувства, на мои желания! Но я не…
— О чем ты говоришь, Джоанна? — повышая голос и. тоже теряя терпение, прервал ее Тим. — В нашем с тобой случае только чувства и желания имеют значение, все остальное — фон. Если бы мы не хотели друг друга и ничегошеньки друг к другу не испытывали, никакие усилия родственников не сблизили бы нас даже на самую малость!
Джоанна остановилась у стены, украшенной картиной какого-то монреальского художника. На ней изображался фрагмент особняка с затейливо декорированным фасадом, по предположению Джоанны, писали эту картину на бульваре Папы Пия IX.
— Возможно, отчасти ты и прав. Но меня бесит постоянное вмешательство мамы, Виолетты и всех остальных в мои личные, никого не касающиеся дела.
— Послушай, тебя раздражает совсем другое, — возразил Тим, и она ясно услышала в его тоне нотки грусти. — Ты специально уделяешь так много внимания интересу своих родственников к нашим отношениям.
— Специально? Что ты имеешь в виду? — Лицо Джоанны изумленно вытянулось.
— Да, специально. Тебя страшит и тревожит сближение со мной, и ты злишься на свою неспособность противостоять тому, что между нами уже зародилось. Поэтому срываешь зло на родственниках, все очень просто. — Он развел руками, как бы жестом подтверждая сказанное.
— Чушь! — выкрикнула Джоанна.
