Лора Эллиот - Легенда о любви
Джессика сидела на крыше ресторана, доедала хрустящую масала-досу, праздно разглядывала ветки и широкие, как ладони, листья огромного дерева, растущего рядом с крышей и заботливо окутывающего ее тенью.
— Джессика Роджерс? — услышала она голос, похожий на скрежет металла по стеклу. До отвращения знакомый и холодный.
О, только не это! Неужели репортер какой-то нью-йоркской газеты? Выследил ее, вынюхал и собирается наделать много шума и много денег на ее, Джессики Роджерс, имени.
Сказать ему, что это не я? — подумала Джессика. Черт, он все равно не отстанет. Он ее узнал.
Она повернула голову, подняла глаза и от неожиданности слегка поперхнулась.
Рядом с ее столиком стоял Тим Кэпшоу.
Худой, высокий, гладко выбритый. Его холеное лицо слегка осунулось, седины в волосах прибавилось… и наглости в глазах тоже.
— Киска, неужели это ты? Я глазам своим не верю.
Тим продолжал разглядывать ее лицо.
— И правильно делаешь, Тим. А лучше, чтобы они не лгали, держи их закрытыми, — резко сказала она и уткнулась носом в тарелку.
Черт, такого сюрприза судьбы она не ожидала. Откуда он здесь взялся? Джессика могла поклясться, что потаенного желания встретить Тима Кэпшоу она не испытывала. Видимо, Ганга тоже иногда совершает ошибки.
— Киска, мы не виделись столько лет, но ты, как я вижу, совсем не рада встрече. Подумать только, встретиться в чужой, экзотической стране, на крыше милого ресторанчика! не унимался Тим. — Это похоже на сказку.
Я, например, сгораю от желания узнать, как ты жила все эти годы, как оказалась в Индии.
Я слышал, что ты стала хорошей актрисой. Поздравляю. Надеюсь, разрешишь мне присесть за твой столик?
Она нехотя кивнула. Он сел напротив нее, положил локти на стол и уперся подбородком в ладони.
— А ты расцвела, стала настоящей женщиной, красавицей. Ты замужем?
— Нет, Тим, знакомство с тобой надолго отбило у меня желание выходить замуж, — сухо ответила она, не поднимая головы. — Я не рада видеть тебя и не склонна затевать разговор. Прости. Все, что я хотела тебе сказать, я сказала еще тогда, пять лет назад.
— Ты до сих пор злишься на меня, киска. Я вижу. Прошло столько лет, а ты все еще не можешь меня простить. Но ты так ничего и не поняла. Увы. — Он помолчал, продолжая разглядывать ее лицо. — А ведь я любил тебя, киска, и долго потом не мог забыть.
— Но это не помешало тебе через два месяца после того, как мы расстались, жениться на длинноногой и эффектной модели. Очередная жертва твоих хитроумных расчетов. Извини, Тим, но у меня совсем не романтическое настроение, и я не испытываю желания выслушивать твои признания.
Доесть последний кусочек масала-досы Джессика не смогла. Ей хотелось поскорее получить свой счет, расплатиться и уйти.
Она огляделась по сторонам и, увидев официанта, жестом попросила его принести ей счет.
— Ты ведь пришел сюда, чтобы поесть, Тим, не правда ли? — спросила она и впервые за все время подняла на него глаза.
— Да, но, увидев тебя, я почему-то забыл об этом.
— Сейчас я уйду, и ты снова вспомнишь.
Приятного ланча.
Официант принес ей счет. Она молча расплатилась и встала.
— Будете что-то заказывать, сэр? — спросил официант Тима.
— Да, — рассеянно ответил Тим, взяв из рук официанта меню. — Киска, я вижу, ты совсем не терпишь моего общества. Но я все же надеюсь, что мы увидимся снова.
Джессика не ответила. Повесив на плечо сумочку, она развернулась и направилась к выходу.
Черт побери, что происходит? Кого-кого, но Тима Кэпшоу она встретить не ожидала. Не только в Индии, но никогда и нигде. Что он здесь делает? Неужели только прохлаждается? Нет, это невозможно. Тим Кэпшоу никогда не теряет время зря. Он не станет сидеть у Ганги и ждать просветления. Где бы он ни был, он делает деньги. Он делает деньги, даже когда развлекается.
Может, он решил мыть на Ганге золото? Или открыть компанию по сбору и упаковке напитка бессмертия — амриты?
Хочется верить, что это была короткая, мимолетная встреча, маленький экскурс в прошлое, в ту его область, куда Джессика не хотела больше заглядывать. Ей казалось, что она давно забыла Тима, вычеркнула его из памяти, похоронила вместе с обломками своих разочарований и обид.
Но он воскрес и не дал ей доесть хрустящую масала-досу.
Ничего не поделаешь, жизнь состоит из приятных воспоминаний и неприятных. Она как-нибудь справится с неприятными.
Хотя чему она удивляется? Ее жизнь — сказка, даже Тим это заметил. А разве бывает сказка без злодея? В сказке должен быть хоть один мерзавец.
Джессика усмехнулась, спускаясь с крыши ресторана по крутой винтовой лестнице.
Колыбель качается… — вспомнила она.
Потрясенный явлением богини и беседой с ней Кевин решил рассказать об этом только одному человеку — своему гуру Симхе Махараджу.
Похоже, его ссылка в джунгли окончена. Завтра утром он вернется в Ришикеш, явится к Махараджи и обо всем ему расскажет.
Он расскажет, что не выдержал уединения, потому что… влюблен в женщину. И хочет на ней жениться.
Черт, меньше всего в жизни он думал когда-либо о женитьбе. С его профессией художника и душой аскета, разве мог он допустить мысль о семейной жизни? Откуда эта мысль пришла?
И что такое семейная жизнь? Колесо хлопот и проблем, постоянная забота о том, кто рядом, зависимость, рабство.
Но без этого рабства не могут расти дети, без этого рабства невозможно продолжение жизни.
А может, это вовсе и не рабство? Может, это служение? Как она сказала… Любить может только тот, кто способен отречься от себя. Отречься от себя и служить другому.
Кевину впервые за долгое время захотелось рисовать. Эх, было бы чем, он на прощание с радостью расписал бы стены этой чудесной пещеры, которая вытолкнула его в жизнь.
На следующее утро в десять Кевин уже топтался перед закрытой дверью комнаты гуру. На даршан он опоздал и теперь никак не мог решиться постучать. Промаршировав около получаса взад и вперед по портику, он наконец отважился.
— Я давно жду тебя!
Кевин стукнул себя ладошкой по лбу: эх, какой же я глупец Как всегда сомневаюсь, мнусь и заставляю своего гуру ждать.
Он вошел, приблизился к Махараджи, сидящему на своей кушетке, прикоснулся к его ногам и сел на коврик.
— Махараджи… — начал было он, но гуру жестом заставил его замолчать.
— Знаю, знаю, Кевин. Хоть ты и не завершил ретрита в джунглях, я считаю, что ты вполне готов принять саньясу. Завтра утром после даршана я дам тебе посвящение.
У Кевина на несколько секунд остановилось сердце. Он остолбенел.
— Но, Махараджи…
— Не беда, — снова перебил его святой. — Твои сомнения со временем рассеются. Я уверен, что из тебя получится хороший саньясинбрахмачарья. Ведь ты собираешься принять весь комплекс обетов саньясина, не так ли?
