Абигайль Кейси - Просто сказка
— Сейчас, Крошка, ты все поймешь.
— Надеюсь.
— Все предыдущие случаи были только имитацией.
— Не ожидала от Томаса ничего подобного.
— Катастрофа произойдет без тебя.
— Вот и славненько.
— И останутся на месте авиационной катастрофы лишь голубые трусики с алыми розочками, потемневшими от вагинальных, извините, выделений.
— А почему именно трусики?
— О, здесь старый злодей продумал все досконально. Во-первых, экспертиза ДНК установит принадлежность интимного белья Джессике, в девичестве Марлоу. А во-вторых, обнаружение трусиков с… извини… определенными следами будет свидетельствовать о том, что незадолго до крушения развратная девица занималась сексом с инструктором, что и повлекло за собой катастрофу.
— Но это уже слишком! — Джессика плеснула в мерный стакан остаток виски. — Обвинить меня еще и в авиакатастрофе!
— Изящный ход, весьма характерный для пожилого джентльмена.
Ральф — не призрак, человек — отобрал стакан с алкоголем у почти обреченной чужой жены.
— Вспомни предыдущие истории.
— Дай хотя бы глоточек.
— Попозже.
— Уговорил.
Ральф — не призрак, человек — сам отхлебнул приличную бодрящую порцию.
— Из-под лавины извлекли только шапочку.
— Да.
— Из океана выловили обрывки купальника.
— Да.
— А после нападения аллигатора осталась лишь перчатка.
— Но это же глупо — использовать снова и снова один и тот же прием!
Джессика снова дотянулась до бутылки.
— Глупо. Зато эффективно.
— Мне нужен глоточек, а то сойду с ума.
— Только один.
— Уговорил.
Джессика подбодрила организм крепким алкоголем.
— Значит, от меня должны будут остаться лишь мои любимые голубые трусики с алыми розочками?
— Да, Крошка.
— Ну а где же я сама буду пребывать?
— В какой-нибудь безымянной могиле в качестве второго, нигде не зарегистрированного покойника.
При слове «покойник» Джессика машинально повторила глоток.
Ральф — не призрак, человек — позволив будущей жертве лишнюю успокоительную дозу, вернул и стакан, и бутылку себе.
— Я тебе не верю.
— Ладно, тогда поверишь своим глазам.
Ральф — не призрак, человек — осушил и стакан, и бутылку.
— Только без обмороков.
— Постараюсь.
— Я рядом.
— А может нам — того? — Джессика ухватила проводника за рубаху. — Может, нам позвать на помощь?
— Кого?
— Ральфа.
— Так я же здесь.
— Не тебя. Который призрак…
— Бесполезно.
— Ты уверен?
— Вполне.
— Почему?
— Видишь ли, этот инфернальный Ральф — весьма заинтересованное лицо.
— В чем заинтересованное?
— В твоей скорейшей и мучительной кончине.
— С какой стати?
— А чтобы у него появился, так сказать, партнер.
— Может, ты и прав.
Джессика отпустила рубаху проводника, знающего даже мотивы поведения замкового призрака.
— Это же так скучно и тоскливо — слоняться одному век за веком…
— Славная получится, так сказать, парочка.
— Завидуешь?
— Нисколечко.
— Нет, завидуешь.
— Крошка, не спорь: я не допущу, чтобы вы с моим тезкой соединились в призрачный дуэт.
— Надеюсь.
— А вот Томасу Джону Крейгу-потрошителю давно пора на тот свет.
— Но зачем ему все это надо?
— Сейчас узнаешь.
Ральф — не призрак, человек — нажал какой-то незаметный рычаг на лабораторном столе, и торцовая стена, утыканная алхимическими пробирками, бесшумно раздвинулась.
— Лучше все увидеть собственными глазами, Крошка!
— Так испоганить медовый месяц!
— Смелей.
— Но ведь если ты сказал правду, я этого не переживу. — Джессика рывком догнала проводника, знающего истину. — Не переживу…
6
Жуткая экспозиция
Ральф — не призрак, человек — первым вошел в хирургический отсек в подвале замка и включил полный верхний свет.
— Смотри.
Джессика подчинилась голосу, в котором все еще звучала досада.
— Смотри: здесь все готово для убийства.
— Кого?
— Тебя, Крошка, тебя.
— Так он что — хирург-садист?
— Нет, всего лишь пожилой джентльмен, старающийся продлить свою жизнь посредством трансплантации молодых органов.
— Так вот почему этот гад трахался в ночной рубашке! — Джессика, превратившаяся из жены Томаса Джона Крейга-младшего в потенциальную жертву Томаса Джона Крейга-потрошителя, вошла в операционную. — Чтобы не показывать шрамы от предыдущих пересадок!
— Минуточку… — Ральф — не призрак, человек — для большей убедительности врубил операционный рефлектор, состоящий из дюжины ярких светильников. — Любуйся.
Сдвоенное хирургическое ложе, накрытое широкой синей простыней, напоминало супружескую кровать, готовую к первой брачной ночи.
— Вот место для донора.
— Где?
— Справа.
— Значит, для меня?
— Разумеется.
— Ужас!
— Ну а слева — для реципиента.
— Моего То…
Молодая особа так и не смогла произнести имя коварного пожилого джентльмена, придумавшего весьма оригинальный способ использования собственных жен в качестве источника запасных частей.
Джессика никогда не была в операционной ни в качестве пациента, ни, тем более, в качестве обслуживающего этот жуткий, кровавый и смертельно опасный процесс.
Джессика даже фильмы не смотрела про то, как вскрывают, кромсают, зашивают.
И стоило в читаемом романе появиться хотя бы намеку на возможное хирургическое вмешательство, как злополучная книга отправлялась прямиком в мусорный контейнер.
Но зато покойная мамочка знала назубок название каждого инструмента, предназначенного для кровавого действа.
И с раннего детства пугала Джессику мудреными и жуткими названиями.
Молодая впечатлительная особа вдруг четко и весьма осязаемо представила, как ее беспомощное, распластанное под ярким рефлектором тело подвергается хирургическому вмешательству.
Набрасывается стая гибких змееподобных кусачих проводов!
Впивается орда шприцев!
Зонды проникают в естественные отверстия — в нос, в рот…
А потом — ланцет!
Следом — холодный скальпель.
Пила занимается ребрами.
Цанги разбирают сосуды.
Экстракторы зачищают вены…
Джессика закрыла глаза, чтобы не видеть этой блицующей и сияющей армады.
Искусственное сердце, не умеющее любить.
Искусственные легкие, не знающие учащенного ритма страсти.
