Долли Грей - Палитра ее жизни
Отчаяние, звучащее в голосе Кристианы, тронуло женщину. Она ненадолго задумалась и решительно произнесла:
— Ну, хорошо, пойдемте.
Следуя за своей провожатой, Кристиана с каждым шагом ощущала, как ноги словно наливаются свинцом. Она всей душой стремилась выяснить судьбу родных, и в то же время ее пугало то, что она могла узнать…
Наконец сестра остановилась у одной из дверей и пропустила вперед Кристиану.
— Прежде чем вы войдете, переоденьтесь. Таковы правила.
Молодая женщина безропотно подчинилась. И вскоре оказалась там, где забинтованные, в окружении трубок и пульсирующей огоньками техники лежали жертвы недавней аварии.
Кристиана медленно переходила от кровати к кровати, переводя взгляд с одного израненного лица на другое, с одного изломанного тела на другое. Слезы нескончаемым потоком лились из ее глаз при виде стольких изувеченных людей. Один из лежавших был буквально не виден под марлевыми повязками, оставляющими открытыми только глаза.
Кристиана судорожно вцепилась в никелированную спинку кровати. Вот, думала она, лежит человек. Возможно, музыкант, строитель или художник. Что станет с ним, когда он выкарабкается? Сможет ли он жить прежней жизнью?
— Я предупреждала вас, что это тяжелое зрелище. — Сестра мягко коснулась рукой ее плеча. — Это ваш брат?
Кристиана отрицательно покачала головой.
— Тогда пройдемте в следующую палату. Там разместили тех, кто пострадал меньше…
Первый, кого она увидела, войдя, был Ричард. С забинтованной головой, заключенными в гипс ногой и рукой, с осунувшимся почти до неузнаваемости лицом. Но это был он, и живой!
Зажав рот ладонью, чтобы подавить накатившие рыдания, Кристиана стала медленно оседать на пол. Силы оставляли измученное переживаниями тело. Неожиданно она почувствовала, как чьи-то сильные руки осторожно подхватили ее и поставили на ноги. Одновременно где-то над ухом раздался суровый мужской голос:
— Мадам Вердье, почему в палате посторонние?
— Это ее брат, месье. Она американка, — невозмутимо ответила сопровождавшая Кристиану сестра и, взяв ее под руку, ласково сказала: — Пойдемте, мадемуазель, вам необходимо отдохнуть.
Молодая женщина дала себя увести. Уже в дверях, обернувшись, она заметила, как ее провожает внимательный взгляд зеленых, как рождественский венок, глаз врача.
— Я устроила ее в вашем кабинете месье, как вы и распорядились.
— Она спит?
— Не думаю. Когда я принесла ей кофе, она просто лежала.
— В таком случае, я зайду и поговорю с ней. Кристиана через дверь слышала короткую беседу сестры и врача. Того, что поддержал ее у постели Ричарда. Слышала она и то, как дверь почти бесшумно отворилась и рядом с кушеткой, на которой она лежала, поджав колени к груди, кто-то сел.
Кристиана притворилась спящей, ей не хотелось ни с кем разговаривать. Радость от того, что Дик жив, прошла. Теперь перед ее мысленным взором постоянно стояла больничная палата и изувеченный брат.
— Я знаю, что вы не спите. Во сне люди дышат иначе. Мне необходимо поговорить с вами.
Кристиана подняла веки. Мужчина, чьи глаза так запомнились ей, устало вздохнул и сказал:
— В любом несчастье самое главное не погружаться в себя, не оставаться со своими мыслями наедине. Такое поведение всегда проигрышно. С горем необходимо бороться, а не смиряться. Надо звать на помощь.
Он говорил, а Кристиана рассматривала его. Странно, почему она сразу не заметила, какие тонкие у него черты лица? Густые волосы, закрывающая лоб челка, и глаза…
— Такие глаза, как у вас, способны разбить сердце не одной женщине, — неожиданно произнесла она.
Мужчина на секунду замолчал, а потом широко и по-детски наивно улыбнулся.
— Моя мама мне тоже об этом постоянно твердит.
— Вот уж не думала, что и у врачей есть мамы. Те, кто сталкивается каждый день со смертью, не могут быть обычными людьми.
— Я тоже так считал, поэтому и выбрал медицину.
Оба замолчали, смущенные проявленной откровенностью. Затем Кристиана сдержанно кашлянула.
— Вы о чем-то хотели поговорить со мной, месье…
— Роклер. Рене Роклер.
— Кристиана Диксон, — представилась женщина и добавила: — Там, в палате, мой брат, Ричард Диксон.
Доктор Роклер понимающе кивнул.
— Я хотел спросить у вас, мадемуазель Диксон… или мадам?
Она улыбнулась.
— Я не замужем. И лучше зовите меня по имени, Кристиана.
— Хорошо, мадемуазель Кристиана. Вы не могли бы ответить: брат был единственным из ваших родных, кто летел этим рейсом?
— Нет, с ним была его жена. Они отправились в Париж провести медовый месяц. Я провожала их в аэропорту. Кто бы мог знать, что… А почему вас это интересует? — встревожилась Кристиана.
— Одну из пациенток привезли в то же время, что и вашего брата. Но у нее наблюдается частичная потеря памяти, поэтому установить ее личность весьма затруднительно.
— Господи, что-то серьезное?
— Нет, нет. Она просто не помнит своего имени — видимо, это результат шока и сильного сотрясения мозга. Мы полагаем, что встреча с кем-либо из знакомых может…
Кристиана вскочила на ноги и устремилась к выходу.
— Так пойдемте же! Возможно, это Гвен!
— Вы удивительное создание: падаете в обморок, а спустя полчаса проявляете бурную активность. Все американки таковы? — пошутил он, возможно для того, чтобы немного успокоить ее.
— О нет, это семейная черта, доставшаяся мне по наследству от двоюродной прабабки, — принялась рассказывать Кристиана, на минуту действительно забывая о том, где находится. — Мне рассказывали, что днем она скакала верхом и управляла плантацией, а по вечерам танцевала на балах и «теряла сознание» в объятиях своих кавалеров. Весьма действенный прием. Именно таким образом ей удалось познакомиться со своим будущим мужем.
— Значит, я могу расценивать вашу недавнюю слабость, как предложение руки и сердца?
— Все французы так спешат с выводами?
— Нет. У меня это тоже семейная черта.
Так, перешучиваясь, они дошли до палаты, в которой находилась пациентка. Как только Кристиана увидела нежное лицо в обрамлении белокурых волос, она бросилась к ней и сжала в объятиях.
— Гвен! Милая Гвен! Как я рада видеть тебя живой!
Женщина, которую она назвала по имени, отстранилась, вглядываясь в ее лицо, а затем разразилась рыданиями.
— Кристи! Это ты? Какой кошмар нам с Диком пришлось пережить!.. О Господи, Дик! Я не знаю, что с ним! — Память стремительно возвращалась к Гвен.
Доктор Роклер позвал сестру, и пациентке сделали успокаивающий укол. Она вскоре погрузилась в сон, а Кристиана вышла с врачом в коридор.
