Барбара Картленд - Охотницы за мужьями
Как все-таки унизительно для девушки испытывать подобное чувство! Она мысленно назвала себя развратницей и еще больше разозлилась.
— А во всем виноват герцог! Как он осмелился? Какой он негодяй! — вслух задала она себе вопрос, неожиданно громко прозвучавший в ночной тишине.
В испуге, будто он мог услышать ее, Андрина резко задернула занавеску.
ГЛАВА ЧЕТВЕРТАЯ
Андрина с чувством торжества окинула взглядом бальный зал.
Ничто не могло вызвать больших восторгов и произвести более сильное впечатление, чем бальный зал в Броксборн-хаузе в этот торжественный вечер. Его декорировали гирляндами белоснежных цветов, а высокие французские окна, распахнутые настежь, выходили в сад, где среди деревьев и кустарников светились китайские фонарики.
Оркестранты были облачены в алую униформу с золотыми галунами, а толпа танцующих сама по себе представляла великолепное зрелище — дамы сверкали бриллиантами, а джентльмены поражали своей элегантностью.
Принц-регент почтил герцога своим присутствием, отобедав в Броксборн-хаузе в узком кругу — в присутствии сорока приглашенных. После обеда особняк заполнило две сотни гостей, которые принадлежали к сливкам общества и были самыми известными в Лондоне личностями.
Наблюдая за танцующими, Андрина подумала, что Черил полностью оправдала все ее надежды и ожидания.
Платье Черил из белого газа, украшенное изящными кружевами в виде крохотных снежинок, было идеальным нарядом для дебютантки.
«И кто, — спрашивала себя Андрина, — может сравниться по красоте с Черил, когда моя сестра весела и счастлива?»
Золотые волосы обрамляли ее головку волшебным нимбом. В свете тысяч свечей, горящих в огромных канделябрах и люстрах, в голубых глазах ее зажигался огонь, когда она смотрела снизу вверх на своего партнера маркиза Глена.
«Все складывается, — говорила себе Андрина, — так хорошо, что трудно поверить, что это правда».
Однако она не могла не отдавать себе отчета, что маркиз Глен довольно-таки невзрачный мужчина и не так эффектно выглядит по сравнению с герцогом или другими элегантными джентльменами, которых столько в этом зале.
Но Черил он, видимо, нравился, она не робела и не замыкалась в себе, когда он рядом с ней, а это значит, что сделан первый шаг в нужном направлении, чтобы она стала герцогиней.
Довольная улыбка появилась на губах у Андрины, когда она отыскала взглядом Шарон. Впрочем, тут же Андрина нахмурилась.
Шарон, в платье из серебряных кружев, выглядела экзотично и возбуждающе. Только необычайная хрупкость ее фигурки и невинное выражение девичьего личика выдавало окружающим ее юный возраст и неиспорченность.
В темных волосах ее поблескивали две алмазные звезды, отражающие сияние люстр. Скромным облик Шарон никак нельзя было назвать.
Андрина позволила себе только одно украшение — букетик бледных роз, который так подходил к ее платью.
Чтобы выглядеть отлично от сестер, она не стала надевать белое платье, а выбрала бледно-розовый атлас с тончайшей бархатной отделкой.
Множество мужчин с внушающим уныние отсутствием оригинальности в комплиментах сказали ей, что она похожа на розу, но она без особого сожаления сознавала, что одета чересчур скромно для своего дебюта.
Андрина столько времени и сил потратила на одевание сестер, что на собственный туалет махнула рукой. Главной ее заботой была Черил.
Когда все-таки она занялась собой, раздался стук в дверь, и, не дожидаясь ответа, леди Эвелин присоединилась к сестрам.
— Можете ли вы вообразить, что такое возможно, девочки? — спросила она. — Нет, вы, конечно, не догадаетесь, что я вам сейчас скажу. Мне только что передали от имени герцога, что вы можете взять на бал любые из фамильных драгоценностей, которые только вам понравятся.
— Фамильные драгоценности! — как эхо повторила Андрина, а Шарон от полноты чувств чуть не подскочила до потолка.
— Вот этого, как раз, я думаю, нам и недоставало! — воскликнула она. — Мы все выглядим очень элегантно, но нам требуется нечто такое, что придаст каждой из нас особый шик. А это могут сделать только драгоценные камни.
— Об этом я как раз и подумала, — сказала леди Эвелин. — И с благодарностью воспользуюсь любезностью герцога. В моем возрасте драгоценности не менее важны, чем пудра и румяна.
— Где они? — возбужденно спросила Шарон.
— Я их вам покажу, — ответила леди Эвелин с милой улыбкой.
Они все вчетвером спустились вниз, в кабинет мистера Робсона, где он уже ожидал их, получив соответствующие распоряжения от герцога.
Мистер Робсон отпер тяжелую металлическую дверь стенного сейфа, находящегося в дальнем углу комнаты. И перед их взором предстало то, что Андрина могла бы назвать сказочными сокровищами пещеры Аладдина.
На стеллажах были аккуратно расставлены бархатные или обтянутые атласом коробки, и, когда каждый футляр был открыт мистером Робсоном для их обозрения, богатство, которое они увидели, заставило девушек ахнуть от изумления.
Там была настоящая коллекция сапфиров и алмазов, украшающих невероятных размеров тиару, драгоценнейшие браслеты, кольца, броши, серьги. Каждую вещь украшали изумруды, рубины, бриллианты и жемчужины.
У каждой драгоценности была своя история — некоторые попали в семейную сокровищницу как часть приданого, другие были приобретены в разное время Броксборнами, когда они путешествовали за границей.
Шарон приводила в экстаз каждая увиденная ею вещь, и даже Черил слегка разволновалась.
— Что же тут можно выбрать? — воскликнула Шарон. — У меня просто разбегаются глаза!
— Лично я отдала бы предпочтение сапфирам, но, увы, они не подойдут к моему платью. Я всегда считала их самыми красивыми драгоценными камнями в коллекции Броксборнов и помню, что мать его светлости выглядела в них просто сказочно.
Она повернулась к секретарю.
— Я права, мистер Робсон?
— Ее светлость была одной из самых красивых женщин, которых я видел в своей жизни, — ответил он.
— А не вызовет ли это неудовольствие у герцога, если кто-то из нас появится в них на балу? — спросила Андрина.
Ее вопрос был обращен к мистеру Робсону, но его опередила леди Эвелин:
— Я не вижу причин для этого. Его мать умерла, когда ему было всего шесть, и вряд ли он хорошо помнит ее.
Андрина промолчала, но почему-то была уверена, что герцог хорошо помнит свою мать.
Сама она свою мать помнила с раннего детства, когда ей было гораздо меньше шести, и отца она помнила еще молодым, веселым и всегда пребывающим в хорошем настроении.
