Дебора Симмонз - Если верить в волшебство
От таких крамольных мыслей Ноэль содрогнулась. Какая она неблагодарная тварь! Как смеет сомневаться в лучших намерениях мамы, страстно желавшей ей счастья! Волшебство существует, и Господь не оставит ее в беде. Если она утратит веру в силу Рождества, то ни во что больше не будет верить.
Вот только почему, ну почему дела ее складываются так скверно?
Ноэль грустно покачала головой.
Наверное, во всем виновата сама она, ибо вместо того, чтобы попросить на Рождество отменного здоровья и жизненного благополучия, она поступила как последняя эгоистка и вовлекла в свое желание судьбу другого человека. Какое, в сущности, у нее право распоряжаться судьбой Бенедика?
Да никакого, решила она, смахнув со щеки слезу. В свое оправдание она могла сказать лишь одно: Бенедик нуждается в ней, но и в этом нельзя быть до конца уверенной. Он хочет ее, а нуждается ли — еще большой вопрос.
Дрожащие губы Ноэль сложились в улыбку: она вспомнила, что за минуту до того, как отослать ее наверх, Бенедик смотрел на нее затуманившимися глазами, в которых ясно читалось едва сдерживаемое желание. Да, но потом он снова замкнулся в себе и отвернулся. Почему? Бенедик вел себя так странно, что Ноэль задумалась: не догадался ли он о том, что она замыслила? И не потому ли оттолкнул ее, что раскусил ее план?
Истина ужасна: он не любит Ноэль и не хочет жениться на ней, вот и все, как ни крутись.
От стыда Ноэль вся взмокла, щеки ее заполыхали огнем. Ее рождественское желание разбилось о железную волю Бенедика. А если это так, то разве вправе она вмешиваться в его жизнь и, потеряв всякий стыд, навязывать ему свои стремления?
Одному Богу известно, сколько времени просидела Ноэль так, устремив взор в темноту.
И наконец, набрав полные легкие воздуха, она приняла самое нелегкое решение: забыть о своем несбывшемся желании.
Она с удовольствием проведет в Лонгстоуне оставшийся до Крещения день, а после уедет к себе в поместье, чтобы ни разу не вспомнить о Бенедике.
Да, так она и поступит.
И не оглянется назад, хотя сердце ее навсегда останется в Лонгстоуне, где живет рыцарь, которого она любит.
Итак, праздник подходил к завершению. Бенедику бы радоваться, но в глубине души он, так долго ждавший этого момента, понимал, что будет тосковать.
С самого первого дня он был решительно настроен против ежедневного веселья, но сейчас не мог не признать, что в конце концов ему стали нравиться все эти так называемые традиции. Он успел привыкнуть к тому, что на ужин подаются двенадцать блюд, и уже пристрастился к их приятному разнообразию. И вот всему этому скоро придет конец.
Вместе со всеми остальными гостями Бенедик с нетерпением ждал, что придумает на сегодняшний вечер неугомонная Ноэль. Трапеза закончилась, и теперь все гадали, какое развлечение ждет их дальше.
То и дело бросая взгляды на скамьи, стоящие у стен, Бенедик вдруг ясно осознал, что впервые со дня возвращения начал думать о мужчинах и женщинах, сидевших на них, как о своих подданных. Присутствие этих людей в его замке больше не раздражало его, а от их приветливых улыбок у него теперь теплело на сердце. Ранее он ни к кому не чувствовал привязанности — за исключением, пожалуй, своего погибшего оруженосца — и теперь с удивлением понимал, что старик Хардвин и остальные слуги и домочадцы становятся близкими ему людьми.
А в особенности — Ноэль.
Вот и она. Вошла в зал со свитками тонкого пергамента в руках. Даже несмотря на вчерашний провал своих планов, выглядит его подопечная безмятежно.
Ни за обедом, ни за вечерней трапезой не делала она попыток подливать в его кубок вина и не пыталась соблазнительно улыбаться Бенедику или бросать на него украдкой взор из-под пушистых ресниц.
А жаль…
Отведя от нее глаза, Бенедик завозился в кресле, устраиваясь поудобнее. На сердце его скребли кошки. Снова и снова твердил он себе, что безумно рад скорому отъезду Ноэль и тому, что наконец-то навсегда избавится от нее. Но все было тщетно: Бенедик знал, что это не так.
Хватит обманывать себя. Он хочет ее, хочет безумно. Она необходима ему как воздух.
В судьбу Бенедик никогда не верил, но вчерашний сон странным образом растревожил его. Даже сейчас видение счастливого семейства стояло у него перед глазами, и, как ни старался Бенедик убедить себя в обратном, он понимал, что всей душой, всем существом своим желает быть на месте того мужчины за столом.
На месте мужа Ноэль.
Впервые в жизни он стремился заполучить то, что невозможно было выиграть в турнире или заиметь в качестве военного трофея, то, что не пополнит его кошель и не поднимет престиж в общественном мнении. Нет. Он жаждал одного: сделать Ноэль своею супругой. Однако его останавливал страх, что, поведя Ноэль под венец, он тем самым сослужит ей медвежью услугу и навсегда лишит счастья.
Недавно Ноэль с искренней уверенностью говорила, будто считает его хорошим, добрым человеком, но Бенедик не разделят ее убежденности. Ему очень хотелось бы забыть о прошлом, но — увы! — оно стало частью его натуры, а посему он считал, что такая чудесная девушка, как Ноэль, заслуживает более достойного мужа, чем закаленный в боях и огрубевший рыцарь. Ради ее же благополучия он вознамерился отказаться от нее.
До сегодняшнего дня у него получалось справляться с собой…
Веселый голосок той, которая занимала все его мысли, вывел Бенедика из задумчивости. Подняв голову, он обнаружил, что девушка стоит рядом с ним.
— Бенедик, вы тоже должны принять участие в игре, — сказала она.
Ох, как бы я хотел поиграть с тобой — подумал рыцарь, мысленно тут же отругав себя последними словами за слово «поиграть».
Бенедик выпрямился и с послушным видом взял один из пергаментных свитков, а Ноэль тем временем поставила перед ним чернильницу и раздала гусиные перья собравшимся вокруг гостям.
— А теперь нужно выбрать кого-нибудь из присутствующих и предсказать на пергаменте его — или ее — судьбу, — озорно улыбаясь, пояснила Ноэль. — Когда дело будет сделано, сверните пергамент и перевяжите его ленточкой.
— Судьбу? — с сомнением в голосе переспросил Бенедик.
— Ну конечно! — воскликнула Ноэль. — Скоро наступит Новый год, и мы все узнаем, что он нам принесет. Это своего рода предсказание о нашем будущем. Такова…
Бенедик жестом остановил ее и пробормотал:
— Знаю, знаю, традиция.
Он отнюдь не был раздражен. Глядя в его угрюмое лицо, Ноэль весело расхохоталась, а он почувствовал, как по телу разливается уже знакомое тепло, которого он никогда не знал прежде, до появления в его жизни Ноэль. На секунду ему показалось, что они знают друг друга долгие-долгие годы. Ни с кем и никогда ему не было так легко. Ее присутствие согрело его холодный дом — и его холодную душу…
