Глория Эванс - Разговор о любви
Именно дед объяснил ей как-то, что по-настоящему счастлив в жизни только тот человек, который любит свою работу.
– Для тех, кто получает от труда удовольствие, вся жизнь в радость, – говаривал он спокойным приглушенным голосом, по привычке накручивая на указательный палец загнутый кверху кончик уса. – Остальные только сами страдают и донимают окружающих своей неудовлетворенностью и недовольством…
Лишь два года назад, когда ее повысили в должности и поставили во главе отдела рекламы, Джоанна в полной мере осознала правоту слов деда. В работе она реализовывала себя почти полностью, работой спасалась от неурядиц и разочарований в личной жизни, работу находила самым захватывающим и интересным занятием. Ей нравилось руководить сплоченной командой, принимать важные решения, изобретать приемы, позволяющие по-новому рассказывать людям о продукции, которую выпускала их фабрика.
Она медленно перевела взгляд на человека, открыто заявившего ей, что желает отнять у нее это счастье.
– Я не вполне с тобой согласна, так как не знаю всех подробностей отношений Андрэ и Марго и не могу утверждать, что ради их спасения моему дяде следует отказаться от любимой работы, – проговорила она холодно ^недружелюбно.
– Вот как? – Тим нахмурился и поджал губы, как будто отказывался верить в то, что Джоанна с ним не шутит.
– Да, именно так, – ответила она, дерзко глядя ему в глаза. – Для некоторых людей работа – это отдых, возможность отключиться от всего того, что им неприятно в жизни. Я прекрасно таких людей понимаю, потому что и сама отношусь к их числу. – Она острее, чем когда бы то ни было, ощущала, что разговаривает с конкурентом. – До «Свитиз» мне пришлось работать в рекламном отделе другого предприятия. Но там я была рядовым исполнителем – впечатывала придуманные другими людьми реплики на эскизы рекламных плакатов, договаривалась с газетными издательствами о размещении в их выпусках нашей рекламы. В общем, умирала со скуки…
Тим слушал ее внимательно и с интересом.
– В «Свитиз» мне сразу доверили более интересные задания, и я тут же получила возможность проявить себя, продемонстрировать свои способности. – Ее голос зазвучал более возбужденно, глаза загорелись, а на щеках появился румянец. – А через год, когда бывший начальник нашего отдела по каким-то семейным обстоятельствам уволился, меня назначили на его место. – Она резко замолчала, тяжело вздохнула и потупила взгляд. – В данный момент наша фабрика переживает не лучшие времена, но, надеюсь, все образуется.
– Насколько я понимаю, ты действительно без ума от своей работы, – заметил Тим.
Джоанне показалось, что сказано это было с иронией. И ей захотелось сменить тему разговора.
– Кстати, с чего это вдруг Виолетта так многозначительно подмигнула тебе перед уходом? – воинственно тряхнув коротко стриженой головой, спросила она. – И о чем вы шептались с ней в кухне?
– Шептались? – переспросил Тим, не вполне убедительно имитируя удивление.
– Да, шептались! Только не разыгрывай передо мной святую невинность! Я все слышала! – Она подалась вперед и глянула на него так гневно, что ему сделалось не по себе.
– Хорошо, сейчас все тебе расскажу, – ответил он с неохотой. – Виолетта посоветовала мне воспользоваться сегодня вечером ванной комнатой. Там огромная ванна и очень приятная обстановка…
– Я так и думала! – почти прокричала Джоанна, выскакивая из кресла. – Чувствовала, что и она уже превратилась в достойную представительницу нашей сумасшедшей семейки!
Джоанна сложила руки на груди и принялась нервно расхаживать по гостиной взад и вперед.
– Только не волнуйся так, прошу тебя! – попытался остудить ее пыл Тим. – Уверен, Виолетта и все остальные члены твоей семьи совершают все эти глупости только лишь потому, что любят тебя и желают тебе счастья. К тому же я вовсе не собирался немедленно последовать совету твоей будущей родственницы. В отношениях с тобой для меня главное…
– Я прекрасно знаю, что для тебя главное! – беспардонно перебила его Джоанна. – И что важно для них, тоже знаю! Ими движет чисто спортивный интерес, им наплевать на мои чувства, на мои желания! Но я не…
– О чем ты говоришь, Джоанна? – повышая голос и. тоже теряя терпение, прервал ее Тим. – В нашем с тобой случае только чувства и желания имеют значение, все остальное – фон. Если бы мы не хотели друг друга и ничегошеньки друг к другу не испытывали, никакие усилия родственников не сблизили бы нас даже на самую малость!
Джоанна остановилась у стены, украшенной картиной какого-то монреальского художника. На ней изображался фрагмент особняка с затейливо декорированным фасадом, по предположению Джоанны, писали эту картину на бульваре Папы Пия IX.
– Возможно, отчасти ты и прав. Но меня бесит постоянное вмешательство мамы, Виолетты и всех остальных в мои личные, никого не касающиеся дела.
– Послушай, тебя раздражает совсем другое, – возразил Тим, и она ясно услышала в его тоне нотки грусти. – Ты специально уделяешь так много внимания интересу своих родственников к нашим отношениям.
– Специально? Что ты имеешь в виду? – Лицо Джоанны изумленно вытянулось.
– Да, специально. Тебя страшит и тревожит сближение со мной, и ты злишься на свою неспособность противостоять тому, что между нами уже зародилось. Поэтому срываешь зло на родственниках, все очень просто. – Он развел руками, как бы жестом подтверждая сказанное.
– Чушь! – выкрикнула Джоанна.
– И вовсе не чушь, а грустная правда. – Тим спокойно откинулся на спинку дивана. – Ты увлеклась мной, но не хочешь в этом сознаться, вот и пытаешься убедить себя, что нас толкают в объятия друг к другу твои родственники.
Он посмотрел на нее настолько проницательно, что ей показалось, ему сейчас видны все ее тайные мысли и желания.
– К тому же, – продолжил Тим, – ты чересчур самостоятельная и независимая особа, чтобы идти на поводу у кого бы то ни было. Твоя родня об этом знает, и если и пытается посодействовать тебе в устройстве личной жизни, то наверняка даже не надеется сыграть в этом решающую роль.
Джоанна приблизилась к дивану на пару шагов и качнула головой.
– К чему ты клонишь?
– Все к тому же, – невозмутимо ответил Тим. – Все, что ты делаешь, делаешь осознанно и только в том случае, если сама этого желаешь. – Его голос снизился до соблазнительного полушепота. – И любовью занялась со мной прошлой ночью лишь потому, что по-настоящему этого захотела.
Джоанна и не заметила, как вновь шагнула к дивану. Поняла, что сделала это, лишь оказавшись рядом с Тимом. Он улыбнулся и протянул ей руку, а другой рукой похлопал по своим коленям, приглашая ее сесть.
