Кэтрин Гарбера - Единожды солгавшая
— Тео...
— Что, мама?
— Пока ты не открыл коробку, расскажи мне, как ты здесь без меня жил.
Он провел пальцем по яркой упаковке.
— Доктор сделал мне анализ.
— На аллергию? — спросила Ава. — Тебе сделали укол в спинку?
— Да, и он что-то положил мне в рот и поскреб щеку.
— Что? Зачем он сделал это? — спросила она. Тео пожал плечами.
— Не знаю. Можно, я теперь открою подарок?
— Да, — сказал Криетос, входя в комнату.
— Какой еще анализ сделал доктор? — спросила Ава.
Кристос потер затылок и отвел взгляд, и она получила ответ еще до того, как услышала его.
— Анализ на отцовство.
Ава пристально смотрела на Кристоса, осмысливая произошедшее.
— Мне казалось, что мы с тобой уже пришли к согласию по этому вопросу.
Ее щеки горели.
— Пришли, — сказал он.
— Тогда зачем тебе понадобился анализ?
— Мама, не сердись. Мне совсем не было больно. Ава притянула Тео к себе и наклонила голову, чтобы поцеловать его. Кристос встал за ее спиной.
Она снова позволила Кристосу Теакису разбить свое сердце. И когда только она поймет, что ему нельзя доверять?
ГЛАВА ДВЕНАДЦАТАЯ
— Все в порядке, солнышко. Я... я просто думала, что мы с твоим папой уже пришли к согласию.
— А что такое согласие? — спросил Тео.
Ава не сводила глаз с сына. Кристос видел, как она отдаляется от него. Он просил сделать анализ, чтобы тот помог привнести настоящее доверие в их отношения, чего она и хотела. А затем решил, что не станет интересоваться результатами.
Но сейчас Кристос чувствовал, что не должен был этого делать. Он увидел боль и гнев в ее глазах. С одной стороны, он понимал ее, но с другой... не был человеком, способным слепо доверять, и Ава должна знать это.
— Это договор. Например, мы с тобой договорились, что ты никогда не будешь лгать, — сказала Ава.
Тео положил коробку на диван и встал, взглянув на Кристоса с серьезным выражением лица.
— Ты сказал неправду, пап?
Ну как ответить на такой вопрос?
— Нет, Тео.
— Я неправильно поняла тебя, когда ты сказал, что доверяешь мне? — спросила Ава.
Кристос покачал головой. Разговор был непростой, деликатный и не предназначенный для ушей четырехлетнего ребенка. Кристос взял Тео на руки и так крепко прижал к себе, что Тео стал вырываться. Его сын.
— Ты дашь нам с мамой возможность поговорить наедине?
— Да, — ответил Тео.
Кристос опустил его на пол, и Тео убежал из комнаты, прихватив с собой плюшевого медвежонка.
Ава обвила себя руками и посмотрела на Кристоса так, как никогда раньше. Даже в тот день в школе, когда он снова вернулся в ее жизнь, она не смотрела на него так.
— Ава...
— Не пытайся ничего приукрасить или объяснить свои действия. Я ясно сказала, что мне необходимо твое доверие по этому вопросу, Кристос.
— Я знаю. И действительно верю тебе.
— Ну конечно.
— Только без сарказма! Ава опустила руки.
— Я буду вести себя так, как хочу. Здесь я — пострадавшая сторона.
Кристос покачал головой.
— Поставь себя на мое место, Ава. Я видел вас со Ставросом вместе. Никки знала, что он спал с другой женщиной в то лето, а ты — единственная, кто был рядом с ним.
Ту картину Кристос никак не мог выбросить из головы. Хотя со временем она и потускнела.
— Лучше поставь себя на мое место, Кристос... Ты отдаешь всю себя мужчине, которого, как ты думаешь, любишь, а твой хозяин набрасывается на тебя, и для тебя все заканчивается тем, что ты теряешь человека, которого любишь, свою работу и свою семью.
— Сочувствую, что твоя семья не поддержала тебя, — сказал Кристос, не способный понять предательства ее близких, потому что его собственные родственники никогда бы так не поступили. Даже в его самые бурные годы отец поддерживал с ним контакт. И у него всегда были Гилермо и Тристан, которые ему все равно что братья.
— То, что они от меня откажутся, я ожидала. Я всегда была для них чужой и знала, что они никогда не примут меня с Тео. Это твое отступничество больно ранило меня.
— Я никогда не собирался причинять тебе боль, — сказал Кристос, думая о той боли, которую он принял за гнев, когда застал ее в объятиях своего брата.
— Конечно, не собирался. А теперь, когда ты знаешь, что Тео — твой сын, прошлое магически изменилось?
— Я попросил сделать анализ, но не читал результаты.
— Для чего тогда понадобилось его делать?
— Мне нужно было доказательство, чтобы я мог поверить тебе.
— Тебе понадобилось доказательство? Доверие не имеет ничего общего с этим. Отношения строятся на доверии к другому человеку, а не на подтверждениях и анализах, и я не могу жить с человеком, который не доверяет мне.
— Ты грозишь мне уходом? — спросил Кристос. Ему захотелось перекинуть ее через плечо, оттащить в свою комнату и запереть. Быть уверенным в том, что она никогда не сможет уйти. Но внешне он старался держаться хладнокровно.
— Можно подумать, что это имеет для тебя значение, — сказала Ава.
— Да, черт возьми, имеет. Но я не собираюсь вымаливать у тебя прощение за то, что сделал по необходимости.
Ава покачала головой.
— Что значит — по необходимости?
— Ты хотела, чтобы я верил тебе, и я хотел того же. Любить тебя так, как ты того заслуживаешь...
— И единственный способ для этого — за моей спиной взять у Тео анализ? — спросила она.
Он шагнул к ней, потому что на этот раз не услышал в ее голосе ни возмущенных, ни гневных ноток. Ее тон был скорее недоуменным.
— Ты требуешь от меня невозможного.
— И чего же, по-твоему, я требую от тебя?
— Слепого доверия.
— Я не хотела ничего безрассудного, Кристос. Я хотела любви. Настоящей, безмерной любви. Такой, о которой можно прочитать в старинных сказках.
Он потер затылок, чтобы снять напряжение.
— Это нереально.
— Я представляю, какова реальность, и знаю, что чувствую. Я люблю тебя, Кристос.
Для него вдруг потеряло смысл все остальное.
— Ты любишь меня?
Она пожала плечами.
— Да, люблю. Но не могу жить с тобой, раз ты, намерен лгать мне, особенно в том, что касается Тео.
Ава прошла мимо него и вышла в другую комнату. Кристос стоял на месте, вдумываясь в то, что она сказала. Она любит его. Это правда, и в это мгновение он понял, что Ава понимала поддоверием: у него не было способа найти доказательство ее любви, кроме как просто поверить ей.
